Он излучал весь тот холод и ужас, которые они чувствовали, прорываясь сквозь Область Мрака по пути к этой планете.
— Я ждал вас, дорогие мои, — сказал человек. У него был бархатный, добрый голос, совсем не стальной и не холодный, как думала Мэг.
Через минуту она поняла, что человек разговаривал с ними, не раскрывая рта, не размыкая губ, — слова сразу звучали у них в голове.
— Но почему вас трое? — спросил он.
— А Кэльвин решил с нами прокатиться, — смело заговорил Чарльз Уоллес охрипшим голосом, но Мэг чувствовала, как дрожит его рука.
— Решил? Неужели?! — Голос зазвучал резко, потом вновь спокойно. — Надеюсь, пока для него путешествие было приятным?
— Очень познавательным, — отозвался Чарльз Уоллес.
— Пусть Кэльвин говорит за себя сам, — приказал человек.
Кэльвин откашлялся, поджал губы и ответил:
— Мне нечего сказать.
Мэг завороженно глядела на жуткого человека. У него были сверкающие красные глаза. Над головой горел огонек, мерцающий одновременно с глазами, пульсируя дробным и мерным ритмом.
Чарльз Уоллес изо всех сил зажмурился.
— Закройте глаза, — приказал он Мэг и Кэльвину. — Не смотрите на огонек. Не смотрите ему в глаза. Он гипнотизирует.
— Догадался, да? Конечно, лучше было бы, чтобы вы смотрели, — журчал голос, — но есть много других способов, мой милый, совершенно других…
— Если ты их попробуешь, я тебе как дам в поддых! — сказал Чарльз Уоллес.
Мэг впервые слышала от него грубость.
— Да что ты! — Голос забавлялся.
Появились четыре человека в черных халатах и встали рядом с детьми..
— Ну, мои милые, — продолжал голос, — я не хочу использовать силу, но ведь лучше, чтобы вам не было больно, поэтому я разобъясняю, что нет никакого смысла оказывать мне сопротивление. Вы скоро сами поймете, что этого не надо делать. Не только не надо, но вам даже и не захочется. Зачем сопротивляться тому, кто хочет вас избавить от бед и несчастий? Ради вас, как и ради всех счастливых и полезных людей этой планеты, я взял на себя всю ее боль, ответственность и размышления и сам принимаю все решения.
— Нет уж, спасибо, мы сами будем принимать решения, — отозвался Чарльз Уоллес.
— Разумеется. Просто наши решения совпадут. Твое станет моим. И ваша жизнь намного станет легче. Я вам покажу это на примере. Возьмем таблицу умножения и проговорим ее вместе.
— Нет, — отрезал Чарльз Уоллес.
— Одиножды один будет один. Одиножды два — два… — забормотал голос.
— “У Мэри жил барашек, — закричал Чарльз Уоллес, — веселенький он был…”
— Одиножды четыре… — продолжал голос.
— “Куда бы Мэри ни пошла, везде за ней ходил!..”
— Одиножды семь — семь…
— “Тетя Трот и кошка сели у окошка!..”
Цифры заполнили мозг Мэг. Казалось, ничего не осталось, кроме цифр.
— Дважды два — четыре, дважды три — шесть…
Злой голос Кэльвина перекрыл поток цифр:
— Семь лет назад наши отцы вынесли на этот континент новую нацию…
— Дважды пять — десять, дважды шесть — двенадцать…
— Папа! — закричала Мэг. — Папа! — И собственный крик вывел ее мозг из глухого оцепенения.
Голос разразился смехом:
— Чудесно! Чудесно! Вы прошли предварительный тест на “отлично”.
— А ты думал, мы легко сдадимся? — возмутился Чарльз Уоллес.
— Конечно, нет. Я просто надеялся, что нет. Но ведь вы еще дети, и очень впечатлительные. А по мне, чем моложе, тем лучше! Чем моложе, тем лучше!
Мэг глянула на огненные глаза, на пульсирующий огонек над головой человека и перевела взгляд на рот. Если бы ей пришлось, то она не смогла бы описать, какое у человека лицо — старое, молодое, злое или доброе.
— Пожалуйста, — сказал она, стараясь говорить смело, — мы сюда пришли только из-за папы. Можете вы нам подсказать, где он?
— Ах, папа! — Голос просто захлебнулся от удовольствия. — Ваш папа! Дело не в том, могу ли я сказать, а вот захочу ли я сказать!
— Ну, тогда захотите ли вы сказать?
— Это зависит от многого. А зачем вам папа?
— Разве у вас никогда не было папы? — удивилась Мэг. — Тут нет причины, просто он нам очень нужен.
— Ага! Но ведь он не очень-то обращал внимание на вас в последнее время. Бросил жену с четырьмя маленькими детьми ради сомнительных приключений.
— Он работал для людей. И просто так никогда бы нас не бросил. Мы хотим его видеть. Сию же минуту!
— Так-так. Но маленькая мисс нетерпелива! Терпение! Терпение, моя милая!
Мэг не стала объяснять человеку на стуле, что уж чем-чем, а терпением она никогда не отличалась.
— Кроме того, мои дорогие, — продолжал голос мягко, — не старайтесь говорить со мной словами. Я вас прекрасно понимаю без слов.
Чарльз Уоллес встал, подбоченившись.
— Слова — гордость человека, — провозгласил он. — И я буду продолжать говорить словами с теми, кому я не доверяю. — Но голос его дрожал. Никогда не плакавший Чарльз Уоллес вот-вот готов был зареветь.
— Значит, ты мне не доверяешь?
— Почему мы должны тебе доверять?
— А почему бы нет? — Узкие губы человека изогнулись.
Неожиданно Чарльз Уоллес бросился вперед и нанес довольно чувствительный удар в живот человеку (сказалась выучка близнецов).
— Чарли! — закричала Мэг.
Люди в черных халатах быстро и бесшумно придвинулись к Чарльзу и оттащили его от возвышения.
— Держи его, — прошептал Кэльвин Мэг.
Человек поморщился, перевел дыхание, словно ему стало больно от удара, и спросил:
— Зачем ты это сделал?
— Затем, что с нами говоришь не ты, — ответил Чарльз Уоллес и указал пальцем на красноглазого человека. — Не знаю, кто говорит вместо тебя, но не ты. Прости, если я тебя ушиб. Я думал, ты не настоящий человек, а робот. Просто я чувствую, что не ты излучаешь мысли. Ты обычный переводчик.
— Очень хитрый, а? — спросил голос, и Мэг почудилось, что она расслышала угрозу.
— Совсем и не хитрый, — ответил Чарльз, и Мэг снова ощутила, как взмокла его ладошка.
— Тогда кто я? — спросил голос.
— Я пытался… — начал Чарльз, но остановился.
— А ты посмотри мне в глаза, и я скажу тебе, кто я.
Чарльз Уоллес быстро взглянул на Кэльвина и Мэг и, размышляя вслух, сказал:
— Я должен… — Поднял свои чистые голубые глаза на красноглазого человека.
Мэг не отрывала взгляда от брата. Через минуту ей показалось, что его глаза утратили ясность.
