— Ты чувствуешь прикосновение? — спросил он спокойно, будто ничего особенного с парализованной Мэг не случилось.
И его голос успокоил девочку. Она заметила на лбу папы пот и почувствовала дуновение прохладного ветерка. “Интересно, здесь тепло или холодно?” — подумала она.
— Ты чувствуешь прикосновение? — переспросил отец. Она чувствовала, но не могла кивнуть в ответ.
— Где Чарльз Уоллес? — спросила она с трудом. Язык, губы, щеки онемели, как обычно бывает, когда зубной врач вводит новокаин. И тут она ощутила, что вся заледенела. — Я замерзла, — тихо сказала она. — На Камазоте было теплее.
Она немного повернула голову и огляделась. Вокруг все было ржавым и серым. Поляну, на которой она лежала, окружали деревья такого же цвета, как трава. Росли какие-то цветы, унылые и бесцветные.
Вопреки бесцветности и пронзительному холоду, в воздухе носился приятный аромат, едва уловимый при легком дуновении ветра. У папы и Кэльвина были закатаны рукава, и они не дрожали от холода. Только она, закутанная во все их одежки, заледенела.
— Почему мне так холодно? — спросила она. — И где Чарльз Уоллес? Где мы?
Они ответили не сразу. Отец испытующе посмотрел на Мэг.
— Я не могу тебе ничего сказать, Мэг. Просто я плохо тессирую. Вот и сделал что-то не так. Мы не на Камазоте, но где, не знаю. А замерзла ты, когда мы пересекали Область Мрака. Я вообще думал, ты не выживешь.
— Это темная планета? — спросила она погромче (начинал отходить язык).
— Не думаю, — отозвался отец. — Но я так мало знаю, что не могу быть уверенным.
— Не надо было тогда тессировать, — пробурчала Мэг. Раньше она не позволяла себе никогда так отвечать папе. Казалось, вместо нее говорил кто-то другой.
Кэльвин укоризненно покачал головой:
— Нам больше ничего не оставалось. Зато мы унесли ноги с Камазота.
— Но как вы смели бросить Чарльза Уоллеса? — сердито спросила Мэг.
— Мы его не бросили, — ответил отец. — Не забывай, человеческий мозг — вещь хрупкая. Он легко погибает.
— Понимаешь, Мэг… — Кэльвин приблизил к ней взволнованное, измученное лицо. — Если бы твой отец захватил с собой и Чарльза, когда тессировал, то Чарльз мог бы умереть. А времени на размышления не было.
— Почему?
— Нас уже захватил Сам. Мы с тобой совсем было сдались, а папа был почти без сил и не мог с ним сражаться. Его бы тоже скоро затянуло.
— Это ведь ты крикнул ему: “Тессируйте, сэр!” — сердито сказала Мэг.
— Перестань, — строго прервал ее отец. — Лучше попробуй двигаться.
Все недостатки Мэг взорвались в ней одновременно:
— Нет! Сейчас же верните меня на Камазот! К Чарльзу Уоллесу! Вы обязаны мне помочь!
Ее охватило отчаяние и разочарование, такое сильное, словно она проходила Область Мрака. Она так ругалась и грубила, что сама не понимала, как это она осмеливается себя так вести с долгожданным отцом. Если бы у нее внутри где-то не замерзли слезы, она бы разрыдалась.
Она нашла папу, а он ничего не смог сделать. Все стало только хуже. Если уж папа ничего не смог сделать, то они вообще все плохо кончат. Надеяться не на что.
— Ты даже не знаешь, куда мы попали! — закричала она отцу. — Не знаешь, где Земля. Из-за тебя мы никогда не встретимся с мамой и близнецами! Затеряться в космосе! Что ты вообще себе думаешь!
— Дочка, — ответил папа. — Я не миссис Кто, Что или Которая. Кэльвин мне о них рассказал. Я самый обычный смертный человек. Но Кэльвин прав. Ведь нас послали сюда с определенной целью.
— А Область Мрака! — причитала Мэг. — Ты меня там чуть не бросил!!!
— Но тебя же трудно тессировать, — напомнил Кэльвин. — Вспомни, ты переносила тессирование хуже нас с Чарли.
— Тогда не трогали бы меня вообще, — объявила Мэг. — Если не умеете, зачем вообще было браться?
Отец и Кэльвин молчали. Папа не переставал массировать Мэг. Вместе с жизнью в руки пришла отчаянная боль.
— Мне больно!
— Это возвращается чувствительность, — тихо объяснил папа. — Тебе придется потерпеть, Мэг.
Боль поползла вверх по рукам и ногам. Она заплакала, прижавшись к отцовскому плечу. Вдруг Кэльвин воскликнул:
— Смотрите!
Три молчаливые фигуры приближались к ним, пересекая ржавую поляну.
Кто они?
Они были такого же унылого цвета, как все вокруг. Если бы они не передвигались вертикально, то можно было бы подумать, что это животные. Уже было видно, что у них четыре руки и вместо пальцев длинные щупальца. Их лица совсем не походили на человеческие. На месте носа, рта и щек были только их зачатки, а вместо глаз зияли вмятины. Они были намного выше людей.
Замерзшее тело Мэг передернуло от ужаса, она застонала.
Трое подошли к ним. Казалось, они разглядывают пришельцев без глаз.
“Сейчас мы все умрем, — думала Мэг. — Я больше никогда не увижу ни Чарльза Уоллеса, ни маму, ни близнецов…”
Кэльвин встал, поклонился и сказал:
— Здравствуйте!
— Кто вы? — спросил самый высокий из троих. Голос был дружелюбный, исходил он из щупалец.
“Они нас сейчас съедят, — думала Мэг, корчась от боли. — Это из-за них мне больно. Всё раскалывается — руки, голова…”
Существам ответил Кэльвин:
— Мы с планеты Земля. И не можем объяснить, как сюда попали. С нами произошел несчастный случай. Эта девочка — Мэг — парализована. Она не может двигаться, потому что промерзла.
Одно из пришедших существ присело на огромных задних ногах, и Мэг замутило от ненависти и отвращения, когда к ее лицу протянулось щупальце.
От щупальца повеяло тем же ароматом, что приносил откуда-то ветерок, и девочка почувствовала волну тепла во всем теле, заглушавшую боль. Ей захотелось спать.
“Наверное, ему я кажусь такой же безобразной, как он мне”, — промелькнула мысль у Мэг, но она тут же сообразила, что подошедший ничего не видит. И все-таки от этого тепла становилось покойнее. Оно заполняло постепенно каждую клеточку тела, принося облегчение, по мере того как существо дотрагивалось до Мэг. Внезапно оно подняло девочку четырьмя щупальцами.
— Что вы делаете? — Отец встал.
— Мы забираем ребенка.
— Нет! — резко возразил мистер Мюррей. — Пожалуйста, положите ее обратно.
Это, казалось, позабавило пришедших. Самый высокий, который, вероятно, был главным, спросил:
— Мы вас пугаем?
— А что вы с нами сделаете? — спросил мистер Мюррей.
