мама предалась горю и отчаянию. Теперь, с этой минуты, все будет хорошо.
Прижавшись к отцу, она чувствовала только безграничное счастье. Как спокойно и радостно почувствовать надежное кольцо папиных рук и его силу, вселяющую уверенность!
Она всхлипнула:
— Папа! Папочка!
— Мэг! — радостно воскликнул изумленный отец. — Мэг, что ты здесь делаешь? Где мама? Мальчики?
Она поглядела в камеру и увидела Чарльза Уоллеса с искаженным злобой лицом. Она снова прижалась к папе. Не было времени радоваться, объяснять, поговорить.
— Нам надо быстро вернуться к Чарльзу Уоллесу, — сказала она твердо.
Добрые отцовские руки трогали лицо Мэг, и вдруг, к своему ужасу, она поняла, что он ничего не видит. В панике она заглядывала в его голубые глаза.
— Папа! — крикнула она. — Ты меня видишь?! Папа!
— Нет, Мэг.
— Но, папа, я тебя вижу! — И вдруг поняла все. Она быстро сняла с себя очки миссис Кто, очутилась в кромешной мгле и ощупью надела очки отцу. — Надень, папа. Это не мои. Это очки миссис Кто, — бормотала она при этом. — Теперь ты видишь?
— Вижу, — ответил он. — Стена стала прозрачной. Я даже замечаю, как перегруппировываются атомы. — В его голосе зазвучали прежние восторженные нотки, как обычно, когда он делал какое-нибудь открытие. С такой интонацией он рассказывал что-нибудь маме вечерами дома, когда у него был удачный день. — Чарльз! — вдруг крикнул он. — Чарльз Уоллес! Что с ним, Мэг? Это ведь Чарльз?
— Сам захватил его, папа, — объяснила Мэг. — Он согласился, чтобы его втянули. Ему надо помочь, папа!
Мистер Мюррей задумался.
— Мэг, я здесь в тюрьме уже…
— Это ерунда, папа! Попробуй пройти через стену. Я же прошла. Может быть, помогут очки! Попробуй.
И она почувствовала, что осталась одна в колонне. Она повела вокруг руками. Кругом были лишь гладкие, холодные стены. Неужели она осталась совсем одна среди этого мрака и молчания? Издалека донесся голос отца:
— Я иду за тобой, Мэг!
Как странно ощущать, что атомы стен раздвигаются и пропускают к ней отца.
— Обними меня за шею, Мэг, — сказал мистер Мюррей. — Прижмись покрепче. И ничего не бойся.
Он взял ее на руки, и девочка обхватила его шею. Теперь, без волшебных очков, она чувствовала ту же липкость, холод и мрак, как при пересечении околопланетного пространства Камазота. На мгновение ей показалось, что силы мрака отрывают ее от отца. Она пыталась крикнуть, но в этом ледяном пространстве звук не распространялся. Только отец крепче прижал ее к себе, и она судорожно вцепилась в него… Мэг твердо знала, что, пока ее держит на руках папа, она в полной безопасности.
И вдруг стена колонны пропустила их. Теперь они стояли в камере, в центре которой высилась кристально прозрачная, но пустая колонна.
Мэг с удивлением отметила, что фигуры отца и Чарльза остаются расплывчатыми. Спохватившись, она надела свои очки, и все стало на свои места.
Чарльз Уоллес раздраженно постукивал ногой по полу.
— Сам не доволен, — сказал он.
Мистер Мюррей поставил Мэг на пол и присел перед мальчиком.
— Чарли, — сказал он с нежностью, — Чарльз Уоллес.
— Что вам угодно?
— Я твой папа, Чарли. Посмотри на меня.
Бледно-голубые глаза мальчика застыли, глядя отцу в лицо.
— Привет, папа, — сказал он пренебрежительно.
— Это не настоящий Чарльз! — закричала Мэг. — Папа, наш Чарльз Уоллес совсем не такой. Сам его захватил!
— Да, — устало согласился мистер Мюррей. — Понимаю. — Он протянул руки: — Чарли, иди ко мне, мальчик!
“Сейчас папа все исправит, — подумала Мэг. — Сейчас все станет хорошо”.
Но Чарльз не двинулся с места. Он стоял в нескольких шагах от папы и смотрел в сторону.
— Посмотри на меня, — приказал мистер Мюррей.
— Нет, — отрезал мальчик. Голос мистера Мюррея охрип:
— Когда говоришь с отцом, потрудись добавлять слово “папа” или “сэр”.
— Кончай это, папа, — холодно отозвался Чарльз Уоллес, тот самый мальчик, который на Земле был очаровательным, непонятым. — Ты, папа, здесь никто.
Мэг заметила Кэльвина, молотившего кулаками в прозрачную стену камеры.
— Кэльвин! — закричала она.
— Он тебя все равно не слышит, — сказал Чарльз, состроил рожу Кэльвину и показал язык.
— Кто такой Кэльвин? — спросил мистер Мюррей.
— Это… — начала Мэг, но ее бесцеремонно прервал Чарльз Уоллес:
— Придется отложить объяснения. Нам пора идти.
— Куда?
— Нас вызывает Сам.
— Нет, — сказал мистер Мюррей. — Ты не имеешь права вести туда сестру.
— Неужели?
— Не имеешь! Ты мой сын, Чарльз, и тебе придется подчиниться моему приказу.
— Но он совсем не Чарльз! — снова закричала Мэг. Почему же отец никак не поймет этого? — Чарльз совсем не такой!!! Это Сам говорит через Чарльза. Он его просто околдовал.
— Когда я вас покинул, он был совсем крохой, — тихо ответил мистер Мюррей.
— Опять взялась за сказки, — пробурчал Чарльз.
— А ты знаком с Самим? — спросила Мэг папу. — Ты его видел?
— Да, Мэг, видел. — И его голос снова зазвучал устало. Он повернулся к Чарльзу Уоллесу: — Ты ведь понимаешь, что твоя сестра не выдержит?
— Это точно, — равнодушно ответил Чарльз.
— Папа, — умоляла Мэг. — Не говори с ним, как с настоящим Чарльзом Уоллесом. Лучше спроси обо всем Кэльвина. Он все тебе расскажет.
— Пошли, — приказал Чарльз Уоллес. — Нам пора.
Он протянул руку и вышел через стену камеры. Мэг и мистеру Мюррею ничего не оставалось, как последовать за ним. Как только они очутились в коридоре, Мэг подвела отца к Кэльвину:
— Кэльвин! Это папа!
Взъерошенный Кэльвин обернулся к ним. Бледное лицо, оттененное волосами, сморщилось, и ярко проступили веснушки.
— Потом представишь, — сказал Чарльз Уоллес. — Сам не любит ждать.
Он пошел по коридору, и с каждым шагом его походка становилась все более механической. Все двинулись за ним, стараясь не отставать.
— Отец знает о наших старушках? — спросил Кэльвин.
— Не было времени поговорить. Все так ужасно!
Отчаяние придавило Мэг ледяным камнем. Она так верила, что с появлением папы все станет хорошо. Исчезнут все страхи. С нее свалится тяжкий груз ответственности.
И вместо такого долгожданного счастливого конца они просто тонут в несчастьях.
— Он никак не поймет, что с Чарльзом, — прошептала она Кэльвину, расстроенно глядя в спину отца.
