Когда я собралась уходить, мисс Уилмердинг остановила меня:
— Присядьте. — И то, как она ласково поглядела на меня, подсказало, что я все-таки ей нравлюсь. — Мы все предполагаем, что вас ждет в нашем издательстве большое будущее. И мистер Макбейн думает, что пришло время направить вас немного получиться. Вот список семинаров по редактированию и издательскому делу, которые читаются в Нью-Йорке. Если вы станете посещать их, вы сможете узнать о нашем деле гораздо больше меня и любого другого сотрудника.
Я изучила названия курсов и отметила для себя примерно семь из них, но вынуждена была признаться:
— Эти цены для меня слишком высоки.
— Платить за вас будем мы.
Я на минуту лишилась дара речи.
В этот вечер я почти на крыльях неслась домой, в Бронкс. Вбежав, я пронеслась мимо мамы и кинулась прямо в объятия дяди Юдаха:
— Все, что ты предсказывал, произошло. И это потому, что я начала читать книги, когда сидела со сломанной рукой. В «Кинетик» решили послать меня учиться на настоящего редактора.
— Но ты говорила нам, что ты уже редактор.
— Ну, это не совсем так. Я всего лишь была помощником редактора.
У меня не хватило смелости признаться, что моя роль в книгопроизводстве была не такой уж значительной.
— Ну а в чем разница? — не унимался дядя Юдах.
— Они посылают меня учиться издательскому и редакторскому делу!
Он перестал раскладывать пасьянс и спросил:
— Это очень важно?
— Очень.
— Как ты собираешься платить за это?
— Платить будут они!
Для дяди Юдаха эти слова все сразу изменили:
— В этом мире каждый готов дать совет, что тебе надо делать за твои собственные деньги. Такие советы дешево стоят. Но, когда тебе советуют, что делать, и добавляют, что будут за это платить, это дорогого стоит.
И следующие полчаса мы потратили на выяснение иерархии в «Кинетик». Я объясняла дяде Юдаху, кто вершит судьбы сотрудников и какие повышения меня могут со временем ожидать. Время от времени дядя переспрашивал беспокойно:
— А ты уверена, что они будут за тебя платить?
Когда я в конце концов убедила его, он вскочил со стула, взял меня за руки и затанцевал по комнате, крича моей маме:
— Она будет редактором!
Это событие произвело на него огромное впечатление — он старел и становился все более сентиментальным:
— Хочу предупредить тебя об одной вещи, ведь ты мне как дочь. Иногда твоя речь похожа на речь неграмотной еврейской девчонки. Мармелштейны всегда были людьми образованными, и я хочу, чтобы ты поработала над своим произношением.
Я не имела представления, о чем он говорит, но, когда он начал подражать моему выговору ряда слов, таких трудных для людей, родившихся в нашем районе, я поняла его. Я чуть картавила и в некоторых словах затягивала гласные. То, что было для меня привычным с детства, не входило в рамки чистой английской речи.
Дядя Юдах приказал мне строго следить за тем, как я говорю:
— Если это будет продолжаться, Ширли, каждый тут же поймет, что ты — еврейская девчонка из Бронкса. Одним словом, ты сразу же предлагаешь причислить себя к этой категории.
То, что он сказал, почти напугало меня:
— Как я могу это исправить?
— У меня были те же проблемы, когда я хотел стать торговым агентом. Моя фамилия Мармелштейн уже говорила о моем происхождении, а мое произношение не улучшало ситуацию.
— И что же ты сделал?
— Я сочинил глупую считалочку, которую повторял каждый раз, когда ехал на работу:
Ты повторяешь это, может быть, пять тысяч раз. В конце концов ты начинаешь ненавидеть этот звук и эти слова. Но, произнося их, ты вкладываешь уже всю энергию, чтобы произнести их правильно.
У него были и другие примеры того, как будущий вице-президент «Кинетик», то есть я собственной персоной, коверкала язык:
— Ты должна избегать еврейских словечек и интонаций.
— Но я еврейка, — запротестовала я, — и я горжусь этим.
— Я тоже. Но половина клиентов, с которыми я работал, этого не понимали. Одной из причин, по которой они говорили мне «нет», была именно эта. Если ты умная девочка, то должна это понять. И еще: выучи побольше новых сложных слов, таких, как параплегия, параметр, периферийный. Чем сложнее говоришь, тем умнее кажешься.
Дядя также утверждал, что я должна строже одеваться. Здесь он был знатоком и хранил коллекцию модных журналов, где несколько страничек было посвящено одежде деловой женщины. Один из журналов, который особо привлек наше внимание, был посвящен тому, что в наших издательских кругах называлось «административной модой». И, после того как я изучила его вдоль и поперек, я поняла, что деловая женщина может приобрести соответствующий вид, не тратя слишком много денег, а подбирая наряды с умом.
Три последующих субботы дядя водил меня в магазины женской одежды и просил продавцов проконсультировать меня о моделях и фирмах. При этих посещениях он ничего не позволял мне покупать, но, когда этот просветительно-подготовительный период закончился, дядя попросил мою маму приготовить торжественный субботний обед, на котором он бы мог произнести небольшую речь:
— Теперь, когда у нас в семье появилась юная деловая женщина, я хочу, чтобы она была одета соответственно тому обществу, где она вращается.
Я уже хотела сказать, что я всего лишь скромный референт в одном из отделов, но, к счастью, удержалась, и дядя продолжал:
— Сегодня я передаю этому юному дарованию сумму, которую собирал некоторое время. В понедельник после работы мы с Ширли начнем составлять то, что я называю «гардеробом деловой женщины». По возможно наиболее низкой цене и возможно наиболее высокого качества.
И он перепал мне чек на триста долларов.
Я как сейчас вижу, как он ходит из магазина в магазин и заявляет продавцам:
— Моя племянница — на ответственной должности в большой фирме. И я хочу, чтобы вы показали нам два-три костюма, недорогих, но отличного качества.
В конце недели у меня был гардероб, которому бы позавидовала сама Джоан Кроуфорд. К тому же у меня еще осталось шестьдесят долларов.
— Оставь это себе на свадебное платье.
Две недели спустя этот дорогой мне человек, который изменил всю мою жизнь, умер. Он оставил мне несколько костюмов — «высшего качества и по самым низким ценам», полку книг и около пятидесяти долларов. Когда я начала приходить на работу в тех замечательных костюмах, которые он мне купил, ко мне стали относиться с большим уважением.
