— Ты хотя бы рассказала, кто направил тебя в Розовый сад.
Ответом мне было красноречивое молчание.
Такси доставило нас к дверям «Мартахауса», который выглядел скорее как дешевый пансион, а не отель. Я позволил француженке расплатиться с таксистом. Мне вдруг вспомнились ее слова, сказанные в доме Иосимуры. Эта женщина заканчивала диссертацию, посвященную Милеве Марич.
Вот чем объясняется ее поездка в Швейцарию. Ведь первая жена Эйнштейна здесь жила и училась. Однако присутствие Сары на чаепитии у Йосимуры и наша встреча в полдень в Розовом саду свидетельствуют, что кто-то продолжает дергать нас за невидимые ниточки. Игра уже идет, только вот правила нам неизвестны.
Пройдя в холл отеля, Сара забрала ключ от своей комнаты и направилась вверх по ступенькам. Я следил за колыханием красного шелка на ее бедрах.
Француженка, должно быть, заметила, что я так и застыл столбом у перил, не отводя от нее взгляда, обернулась и бросила мне с высоты своего положения:
— Может быть, чуть позже нам и следует обменяться информацией, чтобы со мной не случилось того же, что и с той девушкой в полотенце.
В следующее мгновение она на прощание улыбнулась и скрылась из виду.
Я выложил немалую сумму за одиночный номер на верхнем этаже «Мартахауса». На Берн опускался вечер, и я решил посмотреть телевизор в постели. Я был слишком измотан, чтобы с ясной головой анализировать последние события.
Я остановился на английской передаче, посвященной выживанию в трудных условиях. Там как раз объясняли, что делать, если нос к носу в чистом поле столкнешься с медведем. О людях, брошенных в медвежью яму, ничего не сообщалось.
Приглашенный эксперт советовал не выказывать перед зверем излишней доверчивости, но в то же время и не впадать в панику, поскольку медведь способен воспринять оба варианта развития событий как угрозу для привычного хода вещей. Не следует также и убегать. Медведь бросится в погоню, а скорость у него вдвое выше, чем у человека. Ни в коем случае не кричать. Лучше всего принять вид рассеянный — как будто подобное легко исполнимо в присутствии зверюги весом в полтонны, — не смотреть медведю в глаза и препоручить себя всем святым.
Эксперт сказал, что если зверь подымается перед человеком на задние лапы, не нужно принимать это за сигнал агрессии. Это привычная для медведей поза, чтобы лучше видеть, слышать и обонять происходящее вокруг.
Сидя на большом камне, эксперт палкой указал на гигантский след в луже грязи и отметил, что медведи способны к непредсказуемому поведению. Любой человеческий жест, будь то даже проявление дружелюбия, они могут принять за угрозу.
Под конец эксперт напомнил, что мы имеем дело с животным потрясающей силы, способным переломить хребет корове или ударом лапы оторвать голову человеку.
После этой фразы я выключил телевизор и вспомнил зрелище, открывшееся моим глазам два часа назад в медвежьем рву. Вид тела Зутера, разодранного на куски, меня потряс, но затем я как будто отрешился от эмоций. А вот теперь вся эта сцена снова пронеслась передо мной, вплоть до спазмов в желудке. Мне пришлось выскочить из постели, чтобы проблеваться.
Я укрылся простынями, дрожа в холодном поту. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной возник с иголочки одетый экскурсовод с трубкой в руке и улыбкой на губах. Потом медведь отрывал ему голову.
Йосимура. Якоб Зутер. Следующим мог стать я.
17
Гашеные марки
Меня разбудил осторожный стук в дверь. Я не сразу сообразил, где нахожусь. Засыпал я еще при свете дня, и вот, открыв глаза в потемках, долго не мог понять, что это — Цюрих, Берн или медвежий ров.
— Ты здесь?
Я узнал мягкий вкрадчивый голос Сары Брюне. После вечерней рвоты комнату наполняло едкое зловоние.
Я застыдился собственной нечистоты и ответил:
— Сейчас оденусь. Выйду через минуту.
— Я жду тебя внизу. Мне нужно тебе кое-что показать.
Я принял освежающий минутный душ, потом надел последнюю смену чистого белья. Если бы мне удавалось задерживаться в одном и том же городе хотя бы на сутки, я давно воспользовался бы услугами прачечной.
Через пять минут я уже спускался в гостиничный вестибюль. Сара в коротком белом платье дожидалась меня с коричневым конвертом в руке. Когда девушка, воздержавшись от комментариев, передала его мне, я заметил, что он ничем не отличался от того конверта с открыткой, с которого и началось все это безумие.
— Мне его только что передал носильщик. Говорит, доставлено было с курьером. Но любопытнее всего, что конверт адресован нам обоим.
Я поднес конверт к яркой лампе и отметил уже знакомый мне каллиграфический старомодный почерк. Действительно, таинственный отправитель проставил на письме сначала мое полное имя, а строчкой ниже вывел: «Сара Брюне».
Увидев два наших имени написанными рядом, я ощутил странную радость, хотя мне скорее полагалось проявить беспокойство. Кукловод этой игры в любой момент имел представление о том, где и с кем я нахожусь. Если именно этот человек устранил Йосимуру и экскурсовода, ему оставалось только выбрать подходящий момент и выдать мне пропуск в иной мир.
— Тебя не интересует содержание? — спросила Сара.
Я подозрительно взглянул на девушку, удивленный ее неожиданным желанием поделиться информацией.
То, что я обнаружил внутри конверта, поначалу меня сильно разочаровало. Там лежали двадцать погашенных марок, каждая ценой в пятьдесят итальянских лир. Все марки были одинаковые, на них изображалась Ева в раю — картина эпохи Возрождения, погашены во Флоренции.
Если в этом надо было отыскать какой-то след, то единственным ясным указанием представлялась отсылка к городу Медичи.
— А что, Эйнштейн бывал во Флоренции? — вырвалось у меня.
— Насколько я понимаю, да. В тысяча восемьсот девяносто пятом году его семейство обосновалось в Милане, чтобы заняться коммерцией. Альберт совершил много пеших путешествий по всей Северной Италии.
Я вернул Саре конверт с марками и задал новый вопрос:
— Означает ли это, что мы теперь должны перебраться во Флоренцию?
— Должны? — поморщилась Сара.
— Разумеется, каждый за свой счет, — добавил я не без иронии.
— Мне не доводилось слышать ни об одном доме в этом городе, где останавливался бы Эйнштейн, ни об одном месте, имеющем значение для его биографии.
— Из сказанного тобой я заключаю, что ты тоже штудируешь рукопись Йосимуры. Неужели его издатель настолько недоверчив, что дважды оплатил одну и ту же работу? Вероятно, он опасался, что один
