— Вперед. Видишь угол дерева, похожий на женский локоть? — Джулия переступила через каменную вулканическую глыбу и потянула на себя длинное зеленое ползучее растение.
— Смотри, это здешние дикие орхидеи. Вот эти, с пурпурной чашечкой и желтыми язычками, называются банановыми орхидеями.
Пандора вытаращила глаза. За всю свою жизнь она видела лишь одну орхидею, это был цветок, который Маркус прицепил на ее свадебное платье в день их бракосочетания. Сейчас же в ее руке был нежный маленький цветок. Интересно, подумала она, как это невинное создание можно трансформировать в ту жуткую чернильно-черную орхидею со злобным темно-красным языком, которой она когда-то вынуждена была украсить себя? Еще до брачной церемонии Пандора поняла, что черная орхидея никак не подходила к свадебному платью. Так как же это получается, размышляла Пандора, или это Бог в великой невинности своего замысла делает прекрасным все на этом благословенном острове, или же Люцифер, падший ангел, по своей черной воле меняет строение цветов, а вместе с ним души и мысли людей?
— Пандора уже спит стоя. Пошли же. Мы должны добраться к пещере до темноты. Только так мы успеем сделать все, что задумали.
Они продолжили свой путь в спокойном дружеском молчании и вскоре увидели высоко в небе тяжело летящего ястреба. В когтях у него была зажата большая рыба. Такая большая, что Пандора даже издалека сумела увидеть отблеск лучей заходящего солнца на чешуе ее дико бьющегося хвоста.
— Ох, бедняга, попалась, — посочувствовала Пандора.
— Вовсе она не бедняга, — возразила Джейн — Ведь это Окто послал своего ястреба с рыбой к матери. — Все они, замерев, следили, как птица резко пошла вниз. — Знаешь, ведь его мать так никто и не видел, — продолжала она. — Ее навешает только Окто, он очень ее любит. Старики говорят, что ее долго прятала и кормила семья. Но потом она забеременела и сбежала.
— Я знаю, — ответила Пандора — Джанин рассказала мне как-то эту историю. Не могу представить, как можно жить одной в горах. Я бы там с ума сошла.
Джулия рассмеялась.
— Все вы с Запада с вашими забитыми ерундой мозгами готовы свихнуться в первые же полчаса одиночества. Вы все слишком много размышляете. Ну, мы почти пришли.
Десять минут спустя они оказались перед огромной дырой в скале. Внутри пещеры пол был покрыт чистым песком.
— Это наша пещера. Вон там, в глубине, у нас даже стоят сундуки со всяким бельем. Когда приходит время ураганов, мы все белье выносим и стираем под дождем. Тут у нас еще есть питьевая вода и банки с провизией на всякий случай.
Пандора остановилась у входа в пещеру, повернулась и окинула взглядом деревья, плотно покрывавшие горный склон. Солнечный свет, совсем недавно еще бывший ярко-желтым, постепенно перешел в розовые тона предзакатной палитры, потом в бледно-розовые и, наконец, в мягкие фиолетовые. Когда же солнце спустилось к самому морю, все вокруг, вода и скалы, вспыхнуло красными красками.
Четыре женщины стояли не двигаясь, обняв друг друга за талии, и любовались закатом. Пандора много раз видела закат с пляжа, но сейчас зрелище было совсем иным — они забрались так высоко в горы, что смотрели на заходящее солнце как бы сверху, не как люди, а как взмывшие в небеса бестелесные души. Ей даже представилось, что она проплывает над самим солнечным шаром, медленно погружающимся в морские волны. Казалось, что она может протянуть руку, достать солнце через горный склон и подтолкнуть его вниз, в глубину.
— Пока что для этого тебе не хватает сил, — прошептала вдруг Джанин.
— Ты что, читаешь мои мысли? — Пандора вздрогнула.
— Большинство людей умеют это делать. Ведь мысли перемещаются в пространстве, подобно электрическим импульсам. Так что, как только ты откроешь и поймешь собственное электрическое поле, ты одновременно получишь возможность входить в поле любого другого человека.
Пандора широко раскрыла глаза от удивления.
Джулия и Джейн уже скрылись в пещере. Сумерки сгущались. Ветви деревьев шевелились то здесь, то там — это большие попугаи устраивались поудобнее на ночь.
— Поэтому от тех, кто знает свои собственные силы, ничто не может укрыться в душах других людей. Суть в том, — медленно выговорила Джанин, — что тайн вообще быть не должно. Единственное, что создает эти тайны, Пандора, это ты сама. Ладно, пошли поужинаем. Нам надо успеть до того, как Джейн начнет готовить свое вонючее варево.
— Итак, Пандора, значит, ты была замужем три раза? — В голосе Джулии не прозвучало осуждающих или назойливо-любопытных ноток. Свой вопрос она задала как-то по-дружески, с вежливым интересом.
— Да, это так, хотя я особенно не горжусь данным фактом. Мой первый муж бил меня. Поэтому я, конечно, очень благодарна моему второму мужу, который спас меня от побоев. К сожалению, позже я обнаружила, что мой второй муж — душевный садист.
— Что значит «душевный садист»? — спросила Джейн, облизывая жирные пальцы. Только что она разделалась с тарелкой куриного мяса в соусе чили.
— Ему нравилось причинять людям боль, мучая и унижая их сексуально.
Джейн пихнула Джанин локтем в бок.
— Ну, знаешь, как на тех видеокассетах, что Вирджил записывает со спутникового канала. Ну, помнишь, те гадкие фильмы, что он продает из-под полы в своем магазинчике электротоваров.
— А, поняла. — Джейн округлила глаза. — Так ты что же, Пандора, снялась в одном из таких фильмов?
— Да, может быть, и так. Видишь ли, когда я жила с Маркусом, он давал мне так много таблеток, что большую часть времени я просто не отдавала себе отчета в происходящем. Кроме меня, у него было много пациенток. Он все твердил нам, что занимается научными изысканиями, мол, пытается понять, почему мужья избивают своих жен. Спустя какое-то время все его пациенты превращались в наркоманов. Когда и меня постигла та же участь, он попросил меня уйти от Нормана и выйти замуж за него. К тому моменту Норману, собственно, было уже все равно. Он сам влюбился в одну хорошенькую официантку.
— Ее-то он точно уж не бил, да? — спросила Джулия.
— Пожалуй, не бил. Я тоже тогда решила, что ее он трогать не станет. Наверное, с ней он был просто гораздо счастливее, чем со мной и моей противной унылой физиономией.
— Слушай, твою физиономию сейчас никак не назовешь унылой и противной.
Пандора усмехнулась.
— Что бы ты сейчас ни говорила про мое лицо, меня больше всего занимает мой рот. Он просто пылает! Перец попался страшно жгучий. Ну, вот, а потом Маркуса все-таки застукали, когда он снимал на видео одну из своих пациенток. Да не просто так, а во время группового секса еще с тремя женщинами. Слава Богу, меня в той компании не оказалось. Бедняжки, этих женщин и их утехи он записывал на пленку в тот момент, когда они совершенно потеряли голову от таблеток и выпивки. И еще у Маркуса был очень страшный голос. Он мог шипеть, как змея, готовая к броску, и ужасно меня этим пугал. А мог и заговорить кого угодно до гипнотического транса. Самое страшное, однако, заключалось в том, что все его пациентки доверяли ему, думая, что раз он дает нам таблетки и организует все эти лечебные сеансы, то ради нашей же пользы. Ну а потом, после этих сеансов, когда действие таблеток и алкоголя проходило, мы были уже не в состоянии вспомнить, что все, чем мы занимались, записывалось на пленку целой съемочной бригадой, стоявшей буквально в паре шагов от нас. Правда, когда я вышла за Маркуса замуж, он меня больше в клинику не пускал. И я никогда уже не встречалась с теми женщинами.
— А он и дальше продолжал мучить тебя? — Джанин сунула в руку Пандоре дольку какого-то фрукта.
— Да, особенно в выходные дни. Я оставалась практически без сознания все время, начиная с вечера пятницы и до конца воскресенья. Иногда только пробуждалась от забытья на некоторое время, да и то лишь для того, чтобы опять выпить чего-нибудь или проглотить таблетки. И все же помню, что я испытывала боль. Сильную боль. Следов этой боли я, однако, потом не находила. Они были где-то внутри меня. И то, если Маркус использовал дубинку или же хлестал меня плетью.
