— Ты пойдешь к своему кровососу, да? К вчерашнему?
А вдруг кровная дверь не откроется?!
— Джен, не нужно так делать. Возьми мою кровь, иди к Хелен, она придет, я знаю, она придет...
Я поглядела на Финна, скованного, распростертого на полу. Нет, нельзя мне пробовать его кровь — как я остановлюсь, если меня одолеет вампирская жажда?!
— Я думал, ты умерла, — прошептал Финн. — Думал, я тебя убил. Не знал, что фея-сида может взять и оправиться после холодного железа.
Сердце у меня затрепыхалось. Не подумав, я ответила:
— Во мне есть человеческая кровь.
Краем глаза я заметила, как он приподнял голову:
— С такими-то глазами? Джен, у тебя в роду не было людей.
— Мама была сида, а отец — человек. «Был когда-то», — добавила я про себя.
— Значит, ты полукровка.
— Нет.
Помолчав, он снова заговорил:
— Тебя принесли и начали высасывать. Она заставила меня смотреть...
Я глядела на него, борясь с подступающим ужасом. Вдруг он... Неужели он...
— Что ты ей пообещал? — выдохнула я, сомневаясь, что мне стоит это знать.
— Я не мог допустить, чтобы они так с тобой... — выговорил он, и в голове у меня прозвучало эхо других слов.
«Убить эту вампиршу я не могу. Я пробовал. Я так и чувствую, как она проникает в меня, управляет мной, высасывает меня».
— Дело ведь не только в чарах, — прошептала я, когда первое потрясение прошло и все внутри похолодело и отвердело. — У тебя с ней кровные узы, да? Вот почему она высасывает из тебя столько сил — она прибавляет их к своим!
— Джен, доберись до Хелен. — Он посмотрел на меня, и страх и отчаяние на его лице ответили лучше всяких слов. — Она сумеет все уладить. Разберись с этим, пожалуйста.
Единственный способ с этим разобраться — это убить Рио, а Хелен Крейн это точно не по силам.
— Я понимаю, ты считаешь, Хелен ничего не может, — продолжал Финн, — но ты ее не знаешь. Не надо тебе обращаться к этому кровососу, это неправильно!
Чертов комплекс благородного рыцаря! Даже если я вытащу его из этой передряги, он же не отстанет, по-прежнему будет пытаться меня спасать, как будто я прекрасная дева в беде, которую ему положено защищать, — и в конце концов погибнет, и это еще не самое худшее! Нет, я этого не допущу. Пусть знает правду.
Я снова нажала на рану на руке, выдавливая кровь, и сосредоточилась на этом, а не на Финне.
— Финн, когда я сказала, что мой отец человек, я имела в виду, что он был человеком до того, как стал вампиром. — Я старалась говорить будничным тоном. — Так что сам понимаешь, за помощью я могу обращаться только в одно место. То есть к вампирам.
— Так не бывает. Вампиры так не размножаются.
— Мой отец встретил мою мать на ритуале плодородия, она от него забеременела, а когда я родилась, он дал ей угаснуть. — Конечно, все было не так просто, но суть я отразила. — У вампиров, Финн, своя магия. А сиды, в отличие от всех прочих, рожают детей от кого угодно, лишь бы в нем была магия, и ты это знаешь.
Финн не ответил, а я отупело глядела, как капает кровь на каменный пол.
По спине пробежал холодок, сердце ёкнуло. Я закрыла глаза, провела языком по зубам и принюхалась. От победоносных миазмов страха и боли и лакричного привкуса яда я неловко поежилась.
— Джен!
Я резко открыла глаза.
Сердце у него так и колотилось, кожа сияла от жаркой крови, а я сидела так близко...
— Джен, по-моему, уже достаточно набежало.
— Что? — Я вздрогнула.
— Крови. Хватит уже.
Я посмотрела вниз. Лужица была больше плоской тарелки. Поднеся руку к губам, я медленно зализала рану. Сладость притупила голод, я вздохнула с облегчением. Тут я заметила Финна — на его лице было загадочное, непостижимое выражение.
Я с трудом поднялась на ноги, и пещера крутанулась под ногами, словно ярмарочная карусель.
— Осторожно, Джен! — еле слышно донесся до меня голос Финна.
Сосредоточенно нахмурившись, я махнула ему рукой. Нужно еще что-то сказать. Что? Ах да.
— Я вернусь, договорились?
Губы у него шевельнулись, но в ушах так звенело, что я ничего не расслышала.
Кровь была такая красивая. Мне хотелось рухнуть на колени и вылакать ее. Я потрогала ее ногой. Холодная. Я ступила в нее, подняла вторую ногу и поставила рядом.
Темнота.
Пещера.
Темнота.
Фигура.
Темнота.
Передо мной была женщина, с откинутой головой, обнаженной тонкой шеей, с разинутым ртом. Картинка мигала и вспыхивала, словно немое кино.
Под ногами толстый ковер, в носу запах крови и похоти, в ушах жужжание и звон.
За спиной у нее стоял вампир, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи и прилежно работая челюстью.
В животе вспыхнул голод, я зарычала, вампир во мне прогрызал себе дорогу наружу. Я рывком опустила руку к татуировке.
Рука замерла на полдороге.
Женщина затрепетала, запустила пальцы в темные волосы вампира и оттолкнула его от своей шеи. Потом протянула руку и взяла меня за запястье.
Она улыбнулась ангельской улыбкой, и эта улыбка пообещала мне все на свете. Подойдя ближе, она прижалась ко мне всем телом. Кожа у нее была гладкая, горячая от крови. Сердце мерно колотилось, перекачивая сладкую жизнь от отметин на припухшем горле. Женщина наклонила голову набок и подставила мне шею, по-прежнему рассеянно улыбаясь.
Я вцепилась в ее блестящие каштановые кудри и принялась пить.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Кровь была горячая, соленая, густая — человеческая кровь, особенно крепкая из-за недавно впрыснутого яда. Когда до меня наконец дошла эта мысль, тут же появилась другая: вампир, приникший к шее этой женщины, был не Малик. Кровная дверь не открылась, то есть открылась, конечно, но не туда, куда я думала.
Я оторвалась от подставленной шеи и отпихнула незнакомку. Задрав голову, я поглядела на потолок, пытаясь погасить радостный грохот в груди. Хотелось еще. Казалось, я могла бы пить и пить до скончания веков. Стиснув кулаки, я посмотрела на недоеденный обед: это была Ханна Эшби, аристократичная бухгалтерша, доставившая мне серебряные приглашения, она же Корсетная Красотка, вампирская наркоманка из «Пиявки и падалицы».
