Крэндэлл уронил то, что украл из квартиры танцовщицы, в раскрытую ладонь Дилбека. Конгрессмен дергался и извивался на постели, рассматривая это запретное сокровище – розовую безопасную бритву.
– Это правда ее?
– Само собой. Из ее собственной ванной, – равнодушно ответил Крэндэлл.
Дилбек поворачивал бритву то в одну, то в другую сторону, разглядывая во всех подробностях.
– Держу пари, что она пользовалась ею сегодня утром, – вздрагивающим от возбуждения голосом проговорил он.
– Не знаю.
– Но вот же тут волоски! Я их вижу!
– Осторожнее, Дэви, – предостерег его Крэндэлл. Не хватало еще, чтобы этот идиот в порыве восторга полоснул этой бритвой себе по венам.
Грудь Дилбека тяжело вздымалась и опускалась.
– Эрб, что ты думаешь о Гарте Бруксе?
– А-а, так это его ты сейчас из себя изображаешь?
Дилбек мечтательно улыбнулся.
– Мои сапоги
«Ну, хватит, – подумал Крэндэлл. – С меня хватит». Он извлек из кармана одно из орудий, которыми воспользовался, чтобы проникнуть в дом Эрин, – маленькую отвертку – и приставил ее к шее Дилбека. Конгрессмен слегка удивился, но не особенно испугался.
Крэндэлл надавил на отвертку с такой силой, что ее широкая часть исчезла в складках дряблой шеи Дилбека.
– Сейчас я разом избавлю от проблем нас обоих, – угрожающе произнес он.
– Прошу тебя, Эрб! Я же никому не делаю плохо.
– Ты полоумный маньяк, – прошипел Крэндэлл.
Дилбек забеспокоился.
– Перестань, Эрб! Что за шутки, в самом деле?
– Я занялся политикой не для того, чтобы сводничать и красть ради чокнутых извращенцев вроде тебя! Хочешь – верь, хочешь – не верь, но в свое время у меня были идеалы.
Говоря это, Крэндэлл несколько романтизировал свое прошлое: идеалы всегда значили для него куда меньше, чем инстинкты. В политику его привело просто на редкость удачное стечение обстоятельств. Уотергейт резко изменил положение в пользу демократов, и Крэндэлл, взвесив все, решил, что есть прямой смысл положить свою верность к их ногам. Он выбирал не между добром и злом, а между победой и проигрышем. Временами ход событий внушал ему некоторые сомнения в правильности сделанного выбора, но еще никогда его приверженность демократам не подвергалась столь тяжким испытаниям.
– Знаешь, что? – продолжал Крэндэлл, обращаясь к распростертому на кровати, да еще и привязанному к ней конгрессмену. – Даже этот психопат Никсон не позволил бы себе вытворять такое.
– А может, как раз наоборот – он лучше справлялся бы со своими президентскими обязанностями, – безмятежно ответил Дилбек, поднимая свои тронутые сединой брови. – Ты никогда не задумывался над этим?
Безнадежно махнув рукой, Крэндэлл убрал отвертку.
– Вот и молодец, – облегченно вздохнул Дилбек.
– Через час приедет Молди. Если бы я прикончил тебя, у меня не было бы времени привести все в порядок.
Дилбек снова принялся разглядывать доставленное Крэндэллом сокровище – со всех сторон и под всеми возможными углами, как рассматривают редкостный драгоценный камень.
– Как ее зовут? – спросил он.
– Эрин.
– Прекрасное имя! Наверняка она ирландка. А фамилия?
– Фамилия не имеет значения.
– Да ну же, Эрб! Я не буду сам разыскивать ее, честное слово.
Крэндэлл направился в двери.
– Мне нужно выпить, – бросил он через плечо – Кстати, если тебе это интересно: ты выглядишь абсолютным идиотом.
Конгрессмен не обратил никакого внимания на этот комплимент.
– Эрб, – позвал он, – окажи мне еще одну маленькую услугу.
– Догадываюсь, – усмехнулся Крэндэлл. – Привязать тебе и вторую руку?
Дилбек хихикнул.
– Да нет, этого как раз не нужно.
