– Живым или дохлым? – полюбопытствовал мистер Орли.
– Живым.
Мистер Орли наклонился поближе.
– Он что у тебя – больной?
– Нет. Я его утопил.
– Как утопил?
– В «Джонни Уокере», – невозмутимо пояснил Шэд.
Мистер Орли расхохотался, втягивая воздух сквозь зубы.
– Хоть какой он у тебя – рыжий или черный?
– Рыжий, – ответил Шэд, пинцетом извлекая скорпиона из кружки.
– Ну, ты даешь, – заметил, наблюдая за его действиями, мистер Орли. – Значит, ты собираешься представить дело так, якобы он попал туда еще на заводе?
– Само собой. – Шэд аккуратно уложил скорпиона в восьмиунциевый стаканчик из-под «Сыра по- домашнему» и, подцепляя ложечкой творожистую массу, завалил ею скрюченное тельце, оставив снаружи лишь жало.
– И что – они заплатят тебе? – с интересом спросил мистер Орли. – Я имею в виду эту компанию.
– А вы разве не заплатили бы на их месте? – Шэд накрыл стаканчик крышкой и крепко нажал на края. Он еще не решил, с кем выгоднее судиться – с фирмой, производящей «Сыр по-домашнему», или же с национальной сетью супермаркетов, продающих его.
– Этот парень, что продал тебе скорпиона, – это тот самый, у кого ты купил змею?
– Нет, другой.
– Лорелея ведь до сих пор ее боится.
– Я слышал.
Вскоре после того, как случилось несчастье с Буббой, Шэд сторговал где-то за две сотни подслеповатого боа-констриктора. Семифутовая тварь отличалась коварным и беспокойным норовом и мало годилась для выступлений перед публикой. Лорелея испытывала страх даже тогда, когда пасть змее туго заматывали клейкой лентой.
– Она боится вешать ее себе на шею, – продолжал сетовать мистер Орли.
– Так скажите, чтобы не вешала.
– А куда же ее тогда вешать, черт тебя побери? Она же выходит на сцену в чем мать родила!
Шэд пожал плечами.
– Вы хотели новую змею. Ну вот, я достал.
– Так вот, чтобы ты знал, эта мерзость еще и надула на Лор елею.
– Да, я слышал.
– А Лорелея теперь грозится, что уйдет от меня. Обратно в «Клубничную поляну».
– Что за черт, – задумчиво произнес Шэд. – Какая-то ползучая тварь – и та мочится. Это же надо, мистер Орли!
Он поставил стаканчик с сыром в холодильник и крупными печатными буквами написал предупреждение танцовщицам, Чтобы не трогали его. Мистер Орли спокойно наблюдал за ним в зеркале, лицом к которому сидел. В гримуборную прибежала Моника-младшая: у нее сломался каблук, и Шэд починил его с помощью клея «Крейзи глу». Затем появилась недавно нанятая новая танцовщица – Даниэль. У нее также было срочное дело: какой-то чересчур зоркий посетитель обратил внимание на еще не сошедшие шрамы от недавней операции (незадолго до этого она «сделала» себе новую грудь). Девушка обеими руками приподняла соблазнительные результаты хирургического вмешательства, и Шэд замаскировал шрамы пудрой «Мэйбеллин».
Когда они снова остались вдвоем, мистер Орли проговорил:
– Эти Линги просто не знают, с кем имеют дело.
– Я сказал им.
– Начет Толстяка Тони? И Никки Скарфо?
– Да им, в общем-то, до лампочки, – равнодушно сообщил Шэд. – Кстати, Толстяк Тони окочурился Линги прочли об этом в «Геральд».
Мистер Орли облокотился на столик перед зеркалом и подпер голову руками.
– Америка катится в тартарары, – глубокомысленно изрек он. – Такая вот у меня имеется теория. А все почему? Да потому, что все эти проклятые чужаки не уважают наши национальные институты. Ни Детройт, ни Уолл-стрит, ни даже мафию.
Шэду не понравилось, куда мистер Орли повел разговор. Он знал, что с минуты на минуту босс начнет подбивать его устроить какую-нибудь гадость Лингам и «Клубничной поляне»: мистера Орли не оставляла эта навязчивая идея.
– Я бы рад посодействовать вам, – проворчал он, – но не могу.
– Что так?
