– Честно – домой.
Шэд поехал вслед за ней на своей машине – просто так, чтобы удостовериться.
Молдовски появился у конгрессмена Дилбека в самый разгар сеанса массажа: рыжеволосая женщина в золотистом комбинезоне старательно обрабатывала его спину, с размаху лупя ладонями по бледным лопаткам. Ногти у нее были что-то длинноваты для массажистки.
– О, Малкольм! Познакомься, это Ив. – Голос Дилбека смешно подрагивал при каждом шлепке.
– Хэлло, Ив, – сказал Молдовски. – Нам нужно минутку поговорить с глазу на глаз. Не возражаете?
Ив ответила, что, разумеется, не возражает. В ее речи чувствовался легкий английский акцент.
– Ты пока иди прими душ, – велел ей Дилбек. – Я буду сию минуту.
Когда она вышла из комнаты, Молдовски поинтересовался:
– Дэвид, а где твоя жена?
– Думаю, ездит по магазинам.
– Ах, значит, ты думаешь?
– Да, по магазинам. Я сказал Пьеру, чтобы ехал помедленнее.
– Ты безнадежный кретин, Дэвид, – заключил Молдовски.
Дилбек сел и прикрыл наготу полотенцем.
– А что мне теперь следует делать, Малкольм? Черт побери, ты совсем как моя матушка.
Оба услышали, как в ванной на другом конце холла полилась вода.
– Это что еще за штучка? – спросил Молдовски, дернув подбородком в сторону этих звуков.
– Я и сам пока толком не знаю. Да какая, в сущности, разница? Она не имеет ни малейшего понятия, кто я такой. Она только что переехала к нам из Лондона.
– Ну-ну, – полуиронически, полусердито отозвался Молдовски.
– Да что с тобой такое сегодня? – жалобно проговорил конгрессмен.
– Сахарный билль, Дэви. Твои коллеги показывают характер, так что мои клиенты очень обеспокоены. Они хотят знать, на ту ли лошадь они поставили.
– Не волнуйся, все в порядке, – махнул рукой Дилбек. – Сегодня вечером я развлекаю молодого Кристофера.
«Не волнуйся, все в порядке!», – мысленно передразнил его Молдовски. Там, в больнице, валяется тот парень с разбитой головой, чокнутый очкарик-шантажист готов раззвонить обо всем в газетах, а у этого идиота в ванне плавает очередная шлюха.
– Ты говорил с судьей? – спросил он.
Дилбек кивнул.
– Да, мы обедали вместе.
– Ну, и?..
– Он поблагодарил меня за то, что я проявляю интерес к его карьере. Ему, как ты и говорил, очень хочется выйти на федеральный уровень. – Дилбек встал, поправил полотенце и с тоской взглянул туда, откуда доносился шум льющейся воды.
– А что насчет дела «Грант против Гранта»? – не отступал Молдовски.
– О, мы говорили об этом. – Дилбек принялся ходить по комнате, стараясь держаться с наветренной стороны от одеколона Молди. – Судья – человек весьма религиозный. Или, по крайней мере, старается казаться таковым.
– Наверняка новообращенный.
– Да. Он убежден, что принял правильное решение относительно присуждения опеки. По-моему, у него есть какой-то личный интерес, чтобы все обстояло именно так, а не иначе.
– Это похоже на правду, – заметил Молдовски.
– Он сказал, что мать девочки – проститутка. Это правда, Малкольм?
– Понятия не имею.
– По-моему, ты что-то знаешь, но не говоришь мне.
– Есть очень много такого, чего я не говорю тебе, Дэвид.
– Ты же знаешь, когда речь заходит о проститутках... Это мое слабое место.
– Даже и думать не смей. – Молдовски ничего не собирался говорить Дилбеку: чем меньше ему известно, тем лучше. – Ну, так чем у вас там кончилось? Что-сказал судья?
– Он не нуждается во мне, Малкольм. Он играет в гольф с каким-то сенатором, чтоб ему пусто было...
Молдовски выругался сквозь зубы.
– ... из Комитета по судебным делам, – продолжал Дилбек. – В общем, мы ему не нужны, вот и все.
