быстро, пока Дэррелл не вернулся в город.
Взобравшись на стол и выпрямившись, она чуть не стукнулась головой о потолок – точнее, крышу трейлера. Глядя прямо в глаза Альберто, она стала тихонько напевать «Кареглазую девушку», медленно вращая бедрами в такт.
– Быстрее, – сглотнув слюну, хрипло сказал Альберто.
Эрин изобразила на лице свою сценическую улыбку. Туфли скользили на гладкой поверхности стола, но через минуту-другую музыка отчетливо и нежно зазвучала у нее в голове, и плотоядный взгляд Альберто, его искаженное похотью лицо отодвинулись далеко-далеко. Эрин даже не вздрогнула, когда ладони Альберто легли на ее бедра и плотно обхватили их.
– Еще быстрее, – тяжело дыша, повторил он.
«Все будет как надо», – подумала Эрин. И негромко запела первый куплет.
– Не так громко, – пробормотал он, косясь на заднюю дверь.
– Это такая чудесная песня, – сказала Эрин – не ему, а в пространство.
– Может, разденешься? – шепнул Альберто.
Эрин подняла брови.
– Ну, чуточку, – настаивал он. – Хотя бы кофточку...
Не гася улыбки, Эрин расстегнула две верхние пуговицы.
– А остальные уж ты сам, хорошо?
Альберто просиял, вскочил со стула и потянулся к ней; его скрюченные от нетерпения, как клешни краба, пальцы зашарили по ее груди. Эрин знала, что ему не найти, а уж тем более не расстегнуть маленьких пуговок ее блузки: крайняя степень желания блокирует у мужчин тонкие моторные навыки. Наконец лапищи Альберто стиснули ее груди и начали сильно и ритмично поглаживать их. От этого грубого прикосновения по всему телу Эрин пробежала неприятная дрожь, но она продолжала танцевать. Стоны Альберто становились громче, по мере того как ускорялся ритм его движений; рот его приоткрылся, между зубов показался кончик языка.
Следующим номером Эрин взъерошила ему волосы, и этого он уже не мог выдержать. Он попытался рывком стянуть ее со стола; его лицо было совсем близко, и Эрин не упустила момента. Резко и высоко, как тамбур-мажоретка на параде, вскинув колено, она ударила им в небритый подбородок Альберто. Звук удара был похож на выстрел.
Альберто рухнул навзничь, захлебываясь кровью. Эрин стояла над ним, уже без улыбки, и блузка ее была застегнута до самого верха. В руке Эрин держала дымящийся, только что вскипевший кофейник.
– Я собираюсь приготовить яйца вкрутую, – сказала она, угрожающе наклоняя кофейник.
Альберто попытался сказать что-то, но вместо слов изо рта у него вырывалось неразборчивое бульканье.
– Не уверена, что ты сдохнешь от этого, – продолжала Эрин, прицеливаясь, – но если нет, то ты сам пожалеешь, что не сдох.
Альберто наконец удалось выдавить более или менее четко:
– У соседки... она у соседки... рядом... слева...
– В соседнем трейлере слева?
Альберто отчаянно закивал. Поставив на стол кофейник, Эрин выскочила из трейлера. Альберто дрожащими пальцами попытался ощупать свой окровавленный, прокушенный язык, чтобы понять, много ли от него осталось. В этот момент распахнулась задняя дверь и на пороге возникла фигура Риты. За ней, навострив уши, стояла грозная Лупа.
– А-а-а-а-ай! – взвыл Альберто, загораживаясь обеими руками. Но собака-волчица уже унюхала первобытный запах только что пролитой крови.
Всю дорогу до Форт-Лодердейла Эрин держала Анджи за руку.
– Что ты, мамочка? – спросила малышка.
– Ничего, детка. Просто я очень рада, что мы опять вместе.
Впервые за четырнадцать месяцев они были по-настоящему вместе, и Дэррелл Грант не держал их под колпаком. В жизни Эрин не было времени хуже этих четырнадцати месяцев, и она спрашивала себя, удастся ли им обеим наверстать все потерянное за это время.
Анджела снова заговорила:
– У миссис Бикел есть аквариум. Она позволила мне покормить ее угрей.
Миссис Бикел была пожилая дама, жившая в соседнем с Ритой и Альберто трейлере. Она как раз готовила в микроволновой печи завтрак для Анджелы когда появилась Эрин, чтобы забрать дочь.
– Я не заметила никакого аквариума, – сказала Эрин.
– Он стоит в спальне, возле телевизора. А угри зелененькие, и они скушали всех ее красивых рыбок.
– Я не знала, – отозвалась Эрин. Похоже, миссис Бикел отлично вписывалась в демографический состав обитателей трейлерного городка.
– А куда мы сейчас едем – домой? – спросила Анджела.
– Конечно, родная. К
– На целый день?
