— После стряпни Джованни любой станет прожорливым. — Действия Петерсена подтверждали данное правило. Спустя несколько минут майор все же оторвался от еды, огляделся и спросил у Джордже:
— Куда подевались эти неугомонные девушки?
— Только что вышли, наверное, на прогулку. Петерсен покачал головой.
— Моя ошибка. Я не сказал вам… — он поднялся из-за стола.
Девушки отошли от лачуги метров на сорок.
— Вернитесь! — крикнул майор. Зарина и Лоррейн остановились и обернулись. Петерсен властно махнул им рукой. — Идите обратно! — девушки переглянулись и медленно двинулись назад.
— Что плохого в невинной прогулке? — озадаченно спросил Джордже.
— Я скажу, что плохого в невинной прогулке, — Петерсен понизил голос так, чтобы его не было слышно в хижине, и коротко объяснил толстяку, в чем дело. Джордже согласно кивнул. Когда девушки приблизились, майор умолк.
— Что такое? — спросила Зарина. — Мы сделали что-то не так?
— Если вы шли туда… — Петерсен показал на уборную.
— Нет. Всего лишь прогулка. Какой от этого вред?
— Идите в дом.
— Раз вы настаиваете, — Зарина мило улыбнулась, — но вы же не умрете, если скажете нам почему.
— Подчиненные не разговаривают с офицерами подобным тоном. И тот факт, что вы — женщины, ничего не меняет.
Улыбка исчезла с лица Зарины — тон самого Петерсена не располагал к легкомыслию.
— Если хотите, я скажу вам почему. Потому что я приказываю. Потому что вы не можете ничего делать без моего разрешения. Потому что вы — младенцы в дремучем лесу. И, наконец, потому что я стану доверять вам только тогда, когда вы станете доверять мне.
Обе девушки непонимающе переглянулись и, не говоря ни слова, вошли в дом.
— Это прозвучало несколько грубовато, — заметил Джордже.
— Да, грубовато. Но я хотел, чтобы до них дошло, — нельзя без спроса бродить где попало. Такие безобидные прогулки могут иметь далеко небезобидные последствия.
— Конечно. Только они не знают об этом. Для них вы вредный, своенравный, задиристый волк.
В придачу не очень умный и любящий покомандовать. Не переживайте, Петер. Когда девушки оценят ваши истинные достоинства, возможно, они еще смогут полюбить вас.
Войдя в жарко натопленную комнату, Петерсен объявил:
— Наружу никто не выходит. За исключением, разумеется, Джордже и Алекса. И Джакомо. Впрочем, он и так не собирается никуда выходить.
Дремавший за столом Джакомо приподнял голову и окинул сонным взглядом присутствующих.
— А мне? Мне тоже нельзя выходить? — спросил Михаэль.
— Нельзя.
— Почему Джакомо можно, а мне — нельзя?
— Потому что вы — не Джакомо, — лаконично ответил Петерсен.
Проспав неполных два часа, майор открыл глаза и помотал головой, отгоняя сон. Насколько можно было различить, бодрствовали только неутомимый Джордже, сидевший с кружкой пива в руке, и трое пленников. Поднявшись с пола, Петерсен растолкал остальных.
— Время пить чай или кофе, кому что захочется, и уезжать, — он подбросил в печь пару поленьев.
Майор Массами, державшийся до сих пор удивительно тихо и скромно, спросил:
— Мы тоже отправляемся?
— Вы остаетесь здесь. Связанные, но без кляпов во рту, поскольку это лишено смысла. Можете кричать сколько вздумается — ваши крики никто не услышит, — Петерсен поднял руку, предупреждая протест. — От ночного холода не погибнете. Когда придет помощь — тут по-прежнему будет тепло. Через час, после того как мы покинем этот дом, я свяжусь с ближайшим армейским постом — это в пяти километрах отсюда — и объясню, где вы находитесь. Спустя двадцать минут за вами приедут.
— Очень любезно, — Массамо вяло улыбнулся. — Это лучше, чем быть застреленным…
— Королевская югославская армия не подчиняется никому — ни немцам, ни итальянцам. Если союзники пытаются нам препятствовать, мы предпринимаем некоторые действия для самозащиты. Но мы не варвары и не расстреливаем союзников.
Спустя несколько минут Петерсен взглянул на трех заново связанных пленников.
— Итак, смерть от холода никому из вас не грозит, в печи горит огонь. Через полтора часа тут будут ваши люди. До свидания.
Нового свидания с майором пленники явно не жаждали — ни один из троих не ответил ему. Петерсен спустился по замшелым ступеням крыльца и свернул за угол дома. Грузовик стоял посреди небольшой поляны.
— О, новый грузовик! — вскричала Зарина.
— «Новый грузовик», — передразнил ее Петерсен. — Именно это вы бы воскликнули, вернувшись с прогулки. Майору Массамо очень понравились бы эти слова. Из них легко понять, что старый грузовик брошен нами где-то поблизости, поэтому после своего освобождения он немедленно сообщит солдатам, что у нас есть другая машина. В результате мне пришлось бы опять тащить с собой коменданта. Именно это я имел в виду, когда говорил: нельзя доверять младенцам в дремучем лесу.
Джакомо сказал:
— Наш старый грузовик наверняка в розыске. Что, если на него наткнутся?
— Сомневаюсь. Разве что кому-то взбредет в голову нырнуть на дно Неретвы. Но не думаю, чтобы в такой холод на это нашлись охотники. Я сбросил его с небольшой скалы в довольно глубоком месте. Мне порекомендовал его местный рыбак.
— Машину можно увидеть сверху.
— Нет, в это время года вода в Неретве очень мутная. Она очистится лишь через несколько месяцев, когда снега сойдут с гор. А какая разница, что будет через несколько месяцев?
— Что за добрая душа подарила тебе это чудо? — спросил Джордже. — Уж не итальянская ли армия?
— Итальянцы так бы не расщедрились. Это сделал все тот же мой друг, рыбак, он же владелец гаража, возле которого мы останавливались. У итальянцев нет возможностей ремонтировать свои машины. Мой приятель при случае выручает их. У него были и гражданские грузовики, но, пораскинув мозгами, мы решили, что этот — наиболее подходящий.
— А вашему другу не придется за него отвечать?
— Исключено. Мы сорвали замок с гаража. Если вдруг какому-нибудь солдату захочется заглянуть туда завтра, что, кстати, маловероятно, поскольку завтра — воскресенье. Придя в гараж утром в понедельник, мой приятель, как положено добросовестному работнику, сообщит итальянцам, что помещение взломано и похищен военный грузовик. Никакой ответственности за это он не несет. Виновники известны: кто же еще, кроме нас, мог это сделать?
— Выходит, утром в понедельник за нами начнется погоня, — констатировала Зарина.
— В понедельник утром этот грузовик, возможно, присоединится к первому. В понедельник утром, несмотря ни на что, мы будем уже далеко.
— А вы хитрый.
— А вы опять говорите глупости. Я просто все планирую заранее. Садитесь.
Новый грузовик был намного удобнее и тише прежнего. Как только он двинулся с места, Зарина продолжила:
— Не подумайте, что я придираюсь или осуждаю вас, но, по-моему, надо быть почтительней по отношению к вашим союзникам.
Петерсен взглянул на нее, затем поправил:
— К нашим союзникам.
— Что? — переспросила Зарина. — Ах да, конечно. К нашим союзникам.
