Она тут же возненавидела его, отождествив в своем сознании с грубостью войны, жестокостью, которая калечила жизни простых людей, хотя сама была де Вуанкур: в прошлом веке они отрубили бы браконьеру правую руку.
Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— Я думаю, мне лучше пойти спать. Доброй ночи, полковник Прим, — и она отступила в тень.
Он стоял, все так же глядя на нее снизу вверх. Прошло несколько долгих минут, прежде чем он повернулся и ушел.
Глава 13
'Гренадер' находился в углу мощенного булыжником двора дома на Чарльз-стрит. Крэйг вошел и оказался в типичном лондонском пабе — столы с мраморным верхом, огонь в камине за маленькой решеткой, бар красного дерева, батарея бутылок на фоне огромного зеркала. Народу было немного. Двое дежурных Гражданской обороны в форме играли в домино у огня. Четыре человека в рабочих спецовках сидели в углу, наслаждаясь пивом. Барменша, поблекшая блондинка среднего возраста в тесной атласной кофте, стреляла глазами, отрываясь от журнала, который читала за баром. Ее глаза оживились, когда она увидела мундир Крэйга.
— Что я могу предложить вам, миленький?
— Виски с водой, — ответил он.
— Даже не знаю. Вы, янки, всегда хотите слишком многого. Вы слыхали об ограничении на спиртное? — Она улыбнулась: — Ну да ладно, капелька для вас найдется.
— Я надеялся найти здесь своего друга, доктора Баума…
— Это тот маленький иностранный доктор из приютного госпиталя вверх по дороге?
— Совершенно верно.
Она наливала виски за стойкой, пряча его от других посетителей.
— Он сидит в уютном уголке, за той стеклянной дверью, приятель. Он там почти каждый вечер. Любит быть один.
— Благодарю. — Крэйг заплатил и взял стакан. Она продолжила:
— Он не просыхает все эти дни. Посмотрите, может, сможете уговорить его сбавить темп.
— Значит, он один из ваших регулярных посетителей?
— Да, пожалуй. С тех пор как руководит клиникой — вот уже три года.
Здесь явно можно было кое-что выловить, Крэйг это понял. Он достал сигареты и протянул ей.
— Но ведь доктор не все время так сильно пил, не так ли?
— В том-то все и дело. Обычно он приходил каждый вечер, в одно и то же время, садился на стул в конце стойки, читал «Таймс», выпивал стаканчик портвейна и уходил.
— Так что же произошло?
— Ну, у него умерла дочь, вы разве не знали?
— Но это же случилось давно. Еще до войны.
— А вот и нет, красавчик. Здесь вы ошибаетесь. Это случилось примерно шесть месяцев назад. Я хорошо это помню. Он был ужасно расстроен. Пошел в уголок и лег головой на стойку, обхватив ее руками. Он ужасно плакал тогда. Я налила ему большой стакан виски и спросила, в чем дело. Он сказал, что только что получил плохие вести. Ему передали, что его дочь умерла.
Крэйг ухитрился изобразить равнодушие:
— Меня, очевидно, неверно информировали. Неважно. Я поговорю с ним сейчас. — Он допил виски. — Налейте мне еще и Бауму тоже.
Он открыл дверь с витражным стеклом и очутился в длинной уютной комнате. Главная стойка бара проходила и в нее. В прежние времена это помещение предназначалось только для дам. Кожаные скамейки шли вдоль стены, в уголке был еще один камин с маленькой решеткой, около него сидел Баум со стаканом в руке. Он выглядел потрепанным и заброшенным, одежда висела на нем — так он исхудал. Глаза налились кровью, щеки заросли щетиной.
— Привет, доктор, — сказал Крэйг.
Баум удивленно поднял глаза. Его речь была невнятной, алкоголь явно уже подействовал:
— Майор Осборн? Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно. — Крэйг сделал знак, и белокурая барменша подошла с новыми порциями для них.
— А, Лили, это мне? Как хорошо, — пробормотал Баум.
— Вы много пьете, доктор. — Она покачала головой и вернулась к главной стойке.
— Джек Картер сказал мне, что позвонит вам, чтобы устроить мой визит в больницу, — небрежно бросил Крэйг. — Я обещал Женевьеве Треванс проведать ее сестру.
Баум провел рукой по лицу, сдвинул брови и кивнул:
— Да, капитан Картер звонил мне.
— Как она?
— Не очень хорошо, майор. — Он покачал головой и вздохнул. — Бедная Анн-Мари. — Он потянулся за своим стаканом портвейна. — А мисс Женевьева, вы слышали что-нибудь о ней?
— Слышал о ней? — переспросил Крэйг.
— Ну, оттуда. С другой стороны.
— Так вы и об этом знаете?
Баум скорчил хитрую мину, поднеся палец к носу:
— Знаю, хоть и немного. Быстрый бот, ночной рейс. Она, эта девочка, должна быть хорошей актрисой.
Крэйг постарался говорить естественным, свободным тоном:
— Лили сказала мне, что ваша дочь умерла шесть месяцев назад.
Баум кивнул, впадая в сентиментальное настроение, его глаза наполнились слезами.
— Моя любимая Рэйчел. Ужасное горе.
— Но… она ведь была в Австрии, как же вы узнали? — мягко спросил Крэйг. — Красный Крест?
— Нет, — быстро ответил Баум. — Мне сообщили наши люди. Еврейское подполье. Слышали о нем? 'Друзья Израиля'.
— Конечно, — ответил Крэйг. Баум внезапно забеспокоился:
— А почему вы спрашиваете?
— Просто я всегда считал, что ваша дочь умерла до войны, после того как вы сбежали в Англию.
— Вы ошибаетесь. — Казалось, Баум внезапно протрезвел. Он вдруг встал. — Я должен идти. Мне нужно работать.
— А как насчет Анн-Мари? Я бы хотел увидеть ее.
— Может быть, потом, майор. Доброй ночи.
Баум вышел. Крэйг последовал за ним. Лили заметила:
— Он вылетел отсюда как ракета.
— Да, похоже. Странно, правда?
— Может, еще стаканчик, дружок?
— Нет, спасибо. Все, что мне нужно, это долгая прогулка, чтобы прочистить мозги. Может, увидимся позже. — Он мило улыбнулся ей и вышел.
Один из дежурных ГО подошел к стойке:
— Две пинты, Лили. Слушай, ты видела ордена этого янки?
— У него их полная грудь!
— Слишком тяжелая ноша, — заметил он. — Я бы с ним не поменялся.
Была половина девятого, когда Крэйг поднялся по ступенькам дома на Хастон-Плейс и позвонил в квартиру, расположенную в полуподвале.
— Это Крэйг, Джек, — сказал он в переговорное устройство.
Дверь открылась, он вошел, дойдя по коридору до ступенек, ведущих в подвал. Картер стоял
