— Мирой? Что еще?
— Морис сказал, что Харвей спрашивал, будете ли вы там позже. Сказал, что вернется попытать счастья за столом. — Мордекай помедлил, но все-таки продолжил: — Вы знаете, Харри, что нужно этому ублюдку и избегаете его поэтому?
— Мы этим не торгуем, Мордекай, и не собираемся быть его партнерами. Харвей — самый большой мошенник в восточном Лондоне. По сравнению с ним братья Крей просто детишки из детского сада.
— Я считал, что этот титул ваш, Харри.
— Я никогда не имел дела с наркотиками, Мордекай, никогда не был сутенером, и ты это знаешь. Ладно, я действительно был негодяем когда-то, как и ты.
Он прошел в гостиную, подошел к столу и взял в руки фотографию в серебряной рамке, которая всегда там стояла.
— Все эти проклятые месяцы, когда умирала Джин, мне все было безразлично. — Флад покачал головой. — И ты знаешь об обещании, которое она заставила меня дать ей перед смертью, — покончить с прошлым.
Мордекай закрыл окно.
— Я знаю, Харри. Джин была необыкновенная женщина.
— Вот почему я встал на этот путь. И разве я был не прав? Ты знаешь, сколько стоит вся наша фирма? Почти пятьдесят миллионов. — Он ухмыльнулся. — Так что пусть Джек Харвей и подобные ему пачкают руки, если им это нравится.
— Да, но для большинства людей в восточном Лондоне вы все еще «губернатор», Харри. Вы все еще «янки».
— Я не жалуюсь. — Флад открыл гардероб и достал оттуда темное пальто. — Временами это здорово помогает делу, я знаю. А теперь пошли. Кто сегодня за рулем?
— Чарли Солтер.
— Хорошо.
Мордекай помедлил.
— Мне взять пушку, Харри?
— Ради Бога, не надо, Мордекай. Мы же теперь законопослушные граждане. Я твержу тебе об этом без конца.
— Но Харвей этого не понимает, вот в чем беда.
— Оставь его мне.
Они спустились в бывшем грузовом лифте вниз, в помещение склада, где их ждал черный «мерседес». Прислонившись к дверце, Чарли Солтер читал газету. Это был маленький жилистый человек в серой форме. Он быстро сложил газету и открыл заднюю дверцу машины.
— Куда, Харри?
— В «Эмбесси», и поезжай осторожно. Сегодня вечером кругом лед, а я хочу просмотреть газету.
Солтер сел за руль. Мордекай устроился рядом с ним, протянул руку к кнопке и закрыл дверь. Двери склада открылись, и они повернули к набережной. Флад развернул газету, откинулся на сиденье и начал читать, как развиваются события в Персидском заливе.
Клуб «Эмбесси» был всего в полумиле от квартиры Флада, на Ваппинг-Хай-стрит. Его открыли только шесть месяцев назад, это было частью проекта застройки бывших складов, осуществлявшейся их собственником, Харри Фладом. Стоянка машин, находившаяся на боковой улочке позади клуба, была забита машинами. В маленькой будке сидел сторож, старый негр.
— Ваше место, господин Флад, я не занимал, — сказал он, выходя из будки.
Флад вышел из машины вместе с Мордекаем, вытащил из кармана бумажник, а Солтер поставил машину на место. Он вынул пятифунтовую банкноту и отдал ее старику:
— Смотри не закути, Фредди.
— На это? — заулыбался старик. — Сегодня я на них не смогу купить даже женщину на задворках трактира. Инфляция — ужасная вещь, господин Флад.
Флад и Мордекай засмеялись и пошли по переулку, где их нагнал Солтер. Свернув за угол, они подошли к входу. Внутри было тепло и роскошно: пол был выложен черными и белыми плитками, стены облицованы дубовыми панелями, на них висели картины, написанные маслом. Как только гардеробщица взяла у них пальто, к ним поспешил человек невысокого роста в вечернем костюме. У него был ярко выраженный французский акцент.
— Какая радость видеть вас, господин Флад. Вы будете ужинать?
— Думаю, да, Морис. Но вначале мы оглядимся. Харвея еще нет?
— Пока нет.
Они спустились по лестнице в главный зал ресторана. Там была похожая обстановка: деревянные панели, картины, отгороженные друг от друга столики, кожаные стулья. Зал был заполнен, официанты трудились вовсю. На небольшом возвышении в углу играло трио музыкантов, там же находилась небольшая площадка для танцев.
Морис проследовал между столиками и открыл дверь, обитую кожей, которая вела в игорный зал заведения. Там было полно народу. Люди сидели вокруг рулетки, все места за столами были заняты.
— Много мы теряем? — Флад посмотрел на Мориса.
— И проигрываем и выигрываем, господин Флад. В результате, как правило, все выравнивается.
— Во всяком случае, игроков много.
— Но нет ни одного араба, — заметил Мордекай.
— Они приуныли, — сказал Морис. — Из-за этого переполоха в Персидском заливе.
— А вы бы не приуныли? — ухмыльнулся Флад. — Пошли, пора поесть.
У него было свое место в углу, возле оркестра, откуда был виден весь зал. Он заказал лососину холодного копчения, яичницу и минеральную воду «Перье». Потом достал из старого серебряного портсигара сигарету «Кэмел». К английским сигаретам он так и не смог привыкнуть. Мордекай дал ему прикурить и прислонился к стене. Флад сидел, рассеянно следя за тем, что происходит в зале. Он переживал один из тех мрачных моментов, когда человек спрашивает себя, для чего вообще существует жизнь.
Чарли Солтер спустился по ступенькам и быстро пошел между столиками к Фладу.
— Джек Харвей и Мира только что пришли, — сообщил он.
Харвею было пятьдесят лет. Он был среднего роста, слегка полноват, чего не мог скрыть даже темно-синий костюм, сшитый на заказ. Он был лыс, а его мясистое невзрачное лицо наводило на воспоминания о ком-то из римских императоров.
Его племяннице Мире было тридцать, но выглядела она гораздо моложе. Ее блестящие черные волосы были собраны в пучок при помощи гребня с брильянтами. На лице никакой косметики, только губы накрашены кроваво-красной помадой. На ней были разукрашенный блестками жакет, и черная мини-юбка от Джанни Версаччи и черные туфли на очень высоком каблуке: она была очень маленькая, не выше ста пятидесяти сантиметров. Она выглядела очень привлекательно, и мужчины оглядывались на нее. Мира была правой рукой своего дяди, имея диплом Лондонского университета по теории бизнеса, она оставалась такой же безжалостной и беспринципной, как дядя.
Флад не поднялся, ожидая, когда они подойдут.
— Харри, старина! — сказал Харвей и сел за стол. — Ты не возражаешь, если мы присоединимся к тебе?
Мира наклонилась и поцеловала Флада в щеку.
— Вам нравятся мои новые духи, Харри? Стоят целое состояние! Но Джек говорит, что они возбуждают и хорошо пахнут.
— Его слова для тебя много значат, не так ли? — заметил Флад.
Она села по другую сторону от Флада. Харвей взял сигару, отрезал кончик и взглянул на Мордекая.
— Послушай, где твоя проклятая зажигалка?
Мордекай достал зажигалку и поднес огонь Харвею, не моргнув глазом.
— Можно ли получить выпивку? — спросила Мира. — Мы знаем, что вы, Харри, не пьете, но
