— Как дела?
— Все в порядке, старина. Просто хотел убедиться, что ты скоро выходишь.
— Как мы поступим?
— Нам придется импровизировать, но, думаю, игра должна быть жесткой.
— Согласен, — сказал Броснан.
— Полагаю, это не доставит Мэри удовольствия?
— Боюсь, ты прав.
— Тогда она не должна участвовать в этом деле. Оставь все мне. До встречи.
Броснан положил трубку и вернулся на кухню, где Мэри уже поставила на стол яйца и поджаренные ломтики хлеба и разливала в чашки чай.
— Что он сказал? — спросила она.
— Ничего особенного. Он просто советовался, как лучше подойти к этому делу.
— Полагаю, вы решили, что лучше всего огреть Харвея по голове толстой палкой?
— Примерно что-то в этом роде.
— А почему бы не начать пытать его, раздробить пальцы, например, а, Мартин?
— Действительно, почему бы и нет? — Он взял ломтик хлеба. — Если потребуется…
Несмотря на раннее утро, из-за плохой погоды движение по Хоршамской дороге в направлении Доркинга и Лондона было медленнее, чем обычно. Анжела и Диллон ехали впереди в «моррисе», Фахи следовал прямо за ними в «форде». Девушка была явно не в своей тарелке. Суставы ее пальцев побелели, так крепко она вцепилась в руль. Но машину она вела прекрасно. Проехали Эпсом, потом Кингстон, пересекли Темзу по мосту Путни. Было уже пятнадцать минут десятого, когда они въехали на Бейсуотер- Роуд, направляясь к гостинице.
— Вот универсам, — показал Диллон. — Въезд на стоянку с той стороны.
Анжела свернула и начала осторожно пробираться по площадке, которая была забита машинами.
— Вон, в самом конце как раз есть место, — показал ей Диллон.
Там стоял громадный трейлер, накрытый чехлом, на котором лежал слой снега. Она поставила фургон рядом с трейлером, а Фахи пристроился поблизости. Диллон выскочил, натянул на голову шлем, обошел фургон и открыл дверцы. Он выкинул сверху доску, забрался в машину и осторожно с помощью Анжелы спустил на землю мотоцикл. Когда он перекинул ногу через сиденье, девушка засунула доску обратно в фургон и закрыла дверцы. Диллон включил зажигание, двигатель завелся с полоборота.
Он взглянул на часы. Было двадцать минут десятого. Син поставил мотоцикл и подошел к «форду», в котором сидел Фахи.
— Запомни, выбор времени чрезвычайно важен, мы не можем кружить по Уайтхоллу, чтобы не вызывать подозрений. Если мы приедем слишком рано, попытайся задержаться на набережной Виктории. Сделай вид, что что-то случилось с мотором, а я остановлюсь, чтобы помочь. Запомни, что от набережной по Хорс-Гардз до пересечения с Уайтхоллом езды всего одна минута.
— Господи, Син… — У Фахи был страшно испуганный вид.
— Спокойно, Данни, спокойно, — сказал ему Диллон. — Все будет хорошо, вот увидишь. А теперь поехали. — Он снова забросил ногу на мотоцикл.
— Я молилась за вас вчера вечером, господин Диллон, — произнесла Анжела.
— Тогда все в порядке. До встречи, — Диллон нажал на газ и пристроился за «фордом».
XIII
Броснан и Мэри подъехали на такси к похоронному заведению на Уайтчепеле. Они расплатились и, осторожно ступая по заснеженному тротуару, подошли к «мерседесу», в котором их уже ждали Флад и Мордекай. За рулем сидел Солтер. Флад открыл дверцу машины и взглянул на часы:
— Почти половина десятого. Мы можем идти прямо сейчас. — Флад достал из нагрудного кармана вальтер, проверил его и обратился к Броснану: — Тебе что-нибудь дать, Мартин?
Броснан утвердительно кивнул:
— Это мысль.
Мордекай открыл отделение для перчаток, достал браунинг и передал его назад:
— Этот подойдет, профессор?
— Господи, — сказала Мэри, — можно подумать, что вы собираетесь начать третью мировую войну.
— Или не допустить, чтобы она началась, — заметил Броснан. — Вам это никогда не приходило в голову?
— Пошли, — обратился Флад к Броснану. Они вышли из машины в сопровождении Мордекая. Мэри было попыталась пойти вслед за ними, но Флад остановил ее: — Не в этот раз, дорогая. Я сказал Мире, что привезу с собой только бухгалтера, за которого выдаст себя Мартин. А Мордекай всегда меня сопровождает. Больше они не ждут никого.
— Теперь послушайте меня, — сказала Мэри. — Мне поручено заниматься этим делом. Я офицер и официальный представитель министерства.
— Браво! — сказал Флад и обернулся к Солтеру: — Посмотри за ней, Чарли.
Он пошел к двери, где Мордекай уже звонил в колокольчик. Дверь открыл швейцар с подобострастной улыбкой на лице.
— Доброе утро, господин Флад. Господин Харвей просил передать вам наилучшие пожелания. Он только что приехал с аэродрома, подождите его, пожалуйста, в приемной.
— Хорошо. — Флад пошел за швейцаром.
Вид этой комнаты соответствовал назначению заведения: темные кожаные кресла, терракотовые стены и ковер. Освещение было электрическое. Из динамиков доносилась тихая музыка.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Броснан.
— Думаю, он действительно только что прибыл из Хитроу, — ответил Флад. — Не беспокойся.
Мордекай вышел в коридор и заглянул в одну из часовенок, предназначенных для прощания с усопшими.
— Везде цветы! Мне это кажется странным в подобном месте. Цветы теперь всегда напоминают мне о смерти.
— Я это не забуду, когда наступит твоя очередь, — сказал ему Флад. — Не будет никаких цветов — по твоей просьбе.
Без двадцати десять «форд-транзит» остановился на набережной Виктории. У Фахи вспотели руки. В зеркале заднего вида он заметил, как Диллон поставил «БСА» на подставку и направился к нему. Он выглянул в окно.
— Ты в порядке?
— Все хорошо, Син.
— Мы останемся здесь, пока будет возможно. Идеальным было бы подождать здесь минут пятнадцать. Если увидишь дорожную полицию, сразу трогайся, я поеду за тобой. Мы проедем по набережной полмили, развернемся и поедем обратно.
— Хорошо, Син. — Зубы Фахи стучали.
Диллон достал пачку сигарет, вынул две сигареты, вложил их в рот, прикурил и передал одну Фахи.
— Это чтобы показать тебе, какой я романтичный дурак, — сказал он и рассмеялся.
Когда Харри Флад, Броснан и Мордекай вошли в приемную, Мира уже ждала их. Она была в черном брючном костюме и сапогах. В руке она держала кипу бумаг.
— Вы выглядите как очень деловая женщина, Мира, — обратился к ней Флад.
