отмочил свою очередную безобидную шутку и заставил Мартина поверить в серьезность этого розыгрыша.
– 11 —
2 часа дня,
Посольство Соединенных Штатов
В «пузыре» на десятом этаже посольства собрались пятеро: посол, Ролли Таглиа, Мартин, военный атташе полковник Сэм Уилрайт и Эллисон Бирман, только этим утром прилетевший рейсом «Пан Америкэн» из Вашингтона. Бирман назвал лишь свою фамилию, по должности не представился, но все собравшиеся знали, что он прибыл вместо Хатчинса.
«Пузырь» – это комната, сделанная из прозрачного пластика и плавающая внутри зала. Парящий над полом, не касаясь стен и потолка, «пузырь» полностью изолирован от внешнего мира и не соединен с ним ни электропроводами, ни электронными и акустическими устройствами. Каждый день его проверяют на отсутствие подслушивающих устройств.
– Этот «пузырь» смахивает на самолет в слепом полете, – пошутил полковник Уилрайт. Он терпеть не мог сидеть взаперти. Даже находясь в поднебесье в штурманской кабине самолета, он чувствовал себя не в своей тарелке и не привык доверяться приборам, которые показывают, что творится вокруг. По его представлению, само посольство походило на самолет, продирающийся сквозь облака в слепом полете: его курс прокладывается по указаниям с земли от наводящего, кто тоже толком ничего не видит и плохо представляет себе, что в действительности происходит вокруг.
– Итак, – сказал он, обращаясь к Бирману, – что там говорит Вашингтон о случившемся?
– Вот Вашингтон и направил меня сюда разбираться в этом деле. Ну что, получим мы результаты вскрытия? Что нам известно?
Посол кивнул Таглиа, и тот начал рассказывать:
– Нам известно следующее. Хатчинс сам записал 17 января, что будет встречаться с местным контактом. Он незаметно проскользнул мимо бдительных охранников из милиции – думаем, что было именно так. Кто его контакт, знает лишь он один. Он намечал вернуться в тот же вечер, но предупредил, что может задержаться и на ночь. Ни ночью, ни на следующий день он не появился, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу.
– Вечером 18 января в газете «Известия» появилась заметка о нападении на кооперативное кафе на проспекте Мира, – продолжал Таглиа. – Нападение совершено именно в ту ночь. В заметке сообщается, что пострадали несколько иностранцев. Нападавшие, как пишут, не опознаны. Администратор кафе предполагает, что нападение связано с враждой между преступными группировками. Спустя два дня, 20 января, в 9 часов 05 минут утра мы получили от советского Министерства иностранных дел официальное уведомление (оно прислано с нарочным), в котором сообщается, что при нападении на кафе был убит человек, опознанный как американский гражданин и сотрудник посольства. В документе содержались просьба, чтобы мы, в свою очередь, опознали и забрали труп, и предложение информировать нас о ходе расследования. Я вместе с Беном Мартином явился в Министерство иностранных дел в 11 часов 30 минут утра и был принят замминистра Дубинским…
– Это обычная протокольная процедура? – прервал его Бирман.
– Нет, не обычная. Хотя я и не могу сказать, что у нас богатый опыт в связи с убийствами сотрудников посольства. Но я ожидал, что нас примет кто-то из второстепенных или даже третьестепенных чиновников МИДа. Дубинский же подчиняется непосредственно Шеварднадзе.
– Я не знаю протокольных порядков Министерства иностранных дел СССР. Вопрос такой: почему там оказался Мартин? Он ведь не допущен к делам ЦРУ.
Мартин хотя и не удивился, но воспринял этот вопрос с раздражением – ведь они с Бирманом старинные знакомые. Но вопрос был задан Таглиа, а не ему.
– Я тоже не допущен, – ответил Таглиа.
– Но вы же заместитель главы миссии.
– Это я послал Мартина, – уточнил посол. – Раз уж он оказался здесь, я решил, что и ему следует пойти на переговоры.
Бирману на это сказать было нечего, но он все же черкнул несколько слов в блокноте. Все, в том числе и посол, в это время сидели молча. Потом Бирман снова взглянул на Таглиа и бросил:
– Давайте дальше.
– Дубинский, по сути дела, повторил то, что было написано в уведомлении. Был чертовски вежлив. Сказал, где находится тело. Объяснил причину смерти.
– Удар ножом в сердце, – механически произнес Бирман, ничем не показав голосом, о чем думал в этот момент.
– Да, и он так сказал.
– У вас возникают сомнения?
Мартин знал Бирмана вот уже почти пятнадцать лет, с тех пор, когда тот пришел в группу изучения русского языка в колледже. Он помнил его изогнутую правую бровь и манеру глядеть исподлобья, чуть наклонив голову и повернув ее влево. Поэтому он и ответил Бирману:
– Оснований сомневаться нет. И тем не менее сомневаться вправе каждый. Вы спросили: «Получим ли мы результаты вскрытия?» Что же, КГБ уже передал нам заключение. Тело вскрывали.
– Вскрывали?
Бровь изогнулась еще круче.
– Да. А после вскрытия невозможно что-либо сказать о причине смерти. Но доктор Снайдер все же произвел еще одно вскрытие. Хатчинс мог умереть от самых разных причин. Да, он получил ножевой удар
