Они с Танстоуном завернули за угол и оказались на заросшем участке, переходящем в лес.
— Это здесь, — махнул рукой Брейси.
Почти в центре поросшего травой участка красовалось влажное изумрудно-зеленое пятно, выделяющееся на фоне травы. Танстоун подошел поближе. Шириной пятно было не более девяти-десяти футов. Оно было окаймлено узкой полоской плотной бурой земли. Танстоун обошел пятно, причем двигался он на редкость легко для столь крупного человека.
Пятно походило на большой горшок вареного шпината. Приглядевшись, Танстоун заметил, что темно- зеленая масса вроде как булькает. Он попытался потрогать 'варево' кончиком трости.
— Не надо, — предупредил Брейси, но Танстоун уже сунул трость в булькающую жижу.
Через секунду что-то с силой вцепилось в трость и потянуло ее вниз. Танстоун напрягся, поднатужился и с трудом вытащил трость. В том месте, где она коснулась болотной жижи, образовался небольшой водоворот. Он услышал, или ему почудилось, приглушенный вой.
— Когда мы здесь поселились, я тоже было попробовал, — сказал Билл Брейси дрожащим голосом. — Ткнул туда мотыгой, и мотыга прямо-таки выскочила из рук. Я и глазом не успел моргнуть, как она утонула.
— Оно не взяло мою трость, — отозвался Танстоун. — Так почему же оно утащило вашу мотыгу?
— Сам удивляюсь. Но больше шутки шутить с этим не собираюсь. — Лицо Брейси помрачнело. — Мы с Прю переехали сюда из Нью-Йорка. Уж больно дешевый был дом. Она рисует. Сейчас расписывает стены в новом здании городской почты. Я работаю по металлу: медь там, олово — и продаю свои вещи. Миссис и мистер Трамбл просто мечтали сбагрить этот дом, так что мы купили его практически задаром. И они сказали мне то, что я вам уже говорил: оставьте в покое эту выгребную яму. Мистер Трамбл так и заявил: 'Не трогайте ее, и она вас тоже не тронет'.
— Но ведь вы же утопили там мотыгу, — напомнил Танстоун.
— Да, сэр, — опустил голову Брейси. — Но в тот же день ближе к вечеру мы услышали странные звуки. Что-то типа рычания. Я хотел было пойти проверить, но Прю меня удержала. Она так испугалась, что стала молиться. Больше мы не совали свой нос куда не надо. Как насчет того, чтобы выпить, сэр?
— Дайте мне еще минуту, — попросил Танстоун.
Он внимательно изучил внешнее кольцо. Это была полоса голой твердой земли наподобие обожженной глины. Танстоун снова прикинул на глаз диаметр пятна. Круги такого размера часто встречались в делах о колдовстве. Они должны были быть достаточно большими, чтобы тринадцать колдунов могли встать вместе, а может даже, и устраивать свои пляски. Круги всегда таили в себе загадку. Не важно, были ли они древними или вновь появившимися.
Танстоун повернулся к Брейси:
— А вот теперь, пожалуй, не откажусь пропустить стаканчик.
Они вернулись в дом и вошли в маленькую уютную комнату. Там стояли стол со стульями и диван, накрытый ярким индейским одеялом. В углу был небольшой камин. Прю Брейси смешивала у стола коктейли.
Я объяснил мистеру Танстоуну, почему нам посоветовали не трогать это пятно, — сказал Брейси.
— Не уверен, что его следует оставить в покое, — произнес Танстоун, потягивая коктейль. — Позвольте мне рассказать вам о том, что я узнал сегодня в здании суда.
Он сверился со своими записями разговора с секретарем Пакером и процитировал выписку из судебных архивов по делу Кретта Мэрроуби, имевшему место много-много лет назад. В то время, когда США еще были колониями, согласно указу короля Георга II от 1735 года, обвиняемые в колдовстве приговаривались к смертной казни. Но Мэрроуби было предъявлено столько противоречивых обвинений, что было решено посадить его на год в тюрьму, с тем чтобы каждые три месяца выводить на главную площадь и выставлять к позорному столбу. Казнили же его в результате по обвинению в убийстве священника местной церкви преподобного Герберта Уолфорда.
— И похоронили Мэрроуби за церковной оградой, — закончил Танстоун.
— Вероятно, они решили, что он одержим дьяволом, — предположил Билл Брейси. — И это все, что у вас есть по этому делу?
— Выходит, что так, — ответил Танстоун. — И все же я рассчитываю на большее. Мистер Пакер говорил об одном старожиле по имени Ритсон…
— Ах, этот, — не слишком вежливо перебил его Билл Брейси. — Он один из тех мерзких, сварливых старикашек, которых в детстве, наверно, поили не материнским молоком, а уксусом. Когда мы только сюда приехали, то попытались с ним подружиться. Но не тут-то было. В жизни не встречал такого желчного старикана.
— Ну, это я как-нибудь переживу, — сказал Танстоун, поднимаясь из-за стола. — Пожалуй, пойду. Но у меня к вам одна просьба: позвольте мне вернуться и переночевать у вас.
Прю подняла на него свои хорошенькие глазки.
— Ну у нас, вообще-то, нет свободной комнаты, но, если вам негде остановиться, этот диван в вашем распоряжении.
— Я забронировал номер в мотеле Салливана, но сегодня вечером мне необходимо быть именно здесь. Диван вполне подойдет. — Танстоун направился к двери. — Спасибо за все. Давайте принесу что- нибудь на ужин. Куплю в городе.
Танстоун направился в ресторан при мотеле Салливана, так как, по словам Пакера, старый мистер Ритсон был завсегдатаем этого места. И действительно, в баре сидел тощий сгорбленный старик. Должно быть, Ритсон. Он был в поношенной черной одежде, прямо как помощник владельца похоронного бюро. Седые космы торчали во все стороны. Длинный нос и острый как кинжал подбородок. Танстоун опустился на табурет рядом с ним. Он попросил бармена принести двойной бурбон с водой, а затем повернулся к старику:
— Полагаю, вы мистер Ритсон?
Старик поднял на него злобные глазки-бусинки и прошамкал запавшим ртом:
— Выходит, вы знаете, кто я такой. — (Такого сварливого голоса Танстоун еще в жизни не слышал.) — А я знаю, кто вы. Вы тот парень Тарстон, который приехал, чтобы совать нос в чужие дела. Кхе-кхе. И вы явно хотите у меня что-то спросить.
— Да, — невозмутимо ответил Танстоун. — Я думаю, что не мешало бы спросить у вас, что вы желаете выпить.
— А? — Старик прямо-таки сверлил его крошечными глазками. Затем бросил взгляд на свой пустой стакан. — Мне то же, что и вам.
Бармен принес напитки. Ритсон жадно отхлебнул. Танстоун поднял стакан, но не сделал ни глотка.
— Мне сказали, что вы знаете о делах давно минувших дней, мистер Ритсон, — начал он вторую попытку, — О деле человека по имени Мэрроуби, много лет назад повешенного за убийство и похороненного здесь.
Старик нахмурил редкие седые брови и недружелюбно взглянул на собеседника:
— Какого черта я должен вам что-то рассказывать?
— Воля ваша, — сказал Танстоун, — но тогда мне придется обратиться к мистеру Пакеру, секретарю суда.
— Пакер? — взвизгнул Ритсон. — Что он может знать? Черт, мистер, он ведь даже не из этих мест. Он и истории-то города толком не знает, а может лишь языком молоть.
— Но если вы не хотите со мной разговаривать, я вынужден буду добывать информацию из других источников.
— Ну, и какую информацию Пакер может вам дать? Послушайте, мистер, мои предки жили здесь с основания города. И я, естественно, знаю все о деле Мэрроуби. Когда я был мальчишкой, моя прабабка рассказала мне, что слышала от своего деда, который был в ту пору еще совсем юнцом. По моим прикидкам, более двухсот сорока лет назад.
Ритсон опрокинул в себя остатки виски.
— Принесите джентльмену еще, — попросил Танстоун бармена, положив деньги на стойку. — Ну,
