одиннадцатого. И еще я попросила своего зятя Энтони сопровождать тебя на балу. Так что, как видишь, рядом с тобой будут как минимум четверо. Возможно, это и не так много, но ты даже не представляешь, каким громадным влиянием пользуются мой муж и его бабушка.
Александра с нежностью посмотрела на Элизабет и ободряюще добавила:
– Вдовствующая герцогиня Хостонская обладает колоссальным влиянием на общество и беззастенчиво пользуется этим. Ей доставляет необыкновенное удовольствие видеть, как люди подчиняются ее воле. Ты еще не знакома с моим мужем, – с улыбкой заметила Алекс, – но Джордан пользуется чуть ли не еще большим влиянием, чем герцогиня, и он никому не позволит сказать против тебя хоть слово. Если он будет рядом с нами, никто не посмеет даже попытаться.
– А он… он знает про меня? Ну… я хочу сказать, кто я такая?
И что обо мне говорят?
– Я вкратце рассказала ему в письме, что случилось два года назад, и написала, как много ты для меня значишь. Я бы рассказала ему раньше, но с того момента, как я приезжала к тебе в Хэвенхёрст, мы с ним еще не виделись. Он ездил по нашим поместьям и приводил в порядок дела – ведь нас не было в Англии целых полтора года.
Элизабет почувствовала слабость в ногах при мысли о том, что муж Алекс, вернувшись сегодня вечером в Лондон, сочтет ее неподходящей подругой для своей жены или скажет, что не собирается претворять в жизнь их безумные планы. Представив себе эту неприятную и унизительную ситуацию, Элизабет вдруг вспомнила, что у нее нет подходящего платья, и с радостью уцепилась за это препятствие.
– Ничего не выйдет! – облегченно выдохнула она.
– Почему?
– Мне нечего надеть!
– Ну, это ерунда. – Алекс небрежно махнула рукой. – Ты наденешь платье, которое я привезла из Франции. – Она подняла руку, чтобы предупредить протест Элизабет. – Я все равно не смогу его больше носить, – спокойно сказала она. – Я уже слишком раздалась в талии.
Элизабет бросила недоверчивый взгляд на тонкую талию подруги, а Алекс продолжила:
– На следующий год оно выйдет из моды, поэтому будет справедливо, если хотя бы ты сможешь его надеть. Я уже послала записку Бентнеру, чтобы он прислал сюда Берту со всем необходимым, – Алекс обезоруживающе улыбнулась, – потому что на Променад-стрит я тебя сегодня уже не отпущу. У меня есть сильное подозрение, что если я сделаю это, то через пару часов ты пришлешь мне записку, что у тебя разыгралась страшная мигрень и ты лежишь в кровати, обвязав голову полотенцем.
Несмотря на страх и волнение, Элизабет не удержалась и фыркнула, потому что именно об этой возможности только что подумала.
– Я согласна на этот план, – медленно произнесла она, и ее большие зеленые глаза твердо встретились с голубыми глазами подруги, – но только в том случае, если у бабушки твоего мужа не возникнет против меня абсолютно никаких возражений.
Огромный вздох облегчения вырвался из груди Алекс.
– Предоставь это мне.
В дверях появился дворецкий и торжественно объявил:
– Только что прибыла вдовствующая герцогиня, ваша светлость. Я проводил ее в желтую гостиную, как вы приказали.
Алекс поднялась со стула и, изображая уверенность, которой в действительности не чувствовала, сказала:
– Я только перекинусь с ней парой слов. Мне бы хотелось сначала объяснить ей кое-что наедине. – На полпути к двери она остановилась и, оглянувшись, нерешительно добавила: – Мне нужно тебя кое о чем предупредить. Дело в том, что бабушка моего мужа иногда бывает немного… резковата.
«Пара слов», которой перекинулась Алекс с герцогиней, заняла значительно меньше пяти минут, но Элизабет смотрела на часы в страшном напряжении, представляя, с каким негодованием и неохотой будет воспринята просьба Алекс. Когда дверь гостиной распахнулась, Элизабет была уже настолько взвинчена, что вскочила на ноги и застыла, чувствуя себя неуклюжей и нелепой. Об руку с Алекс в комнату торжественно вплыла самая величественная женщина, какую она когда – либо видела. Вдовствующая герцогиня Хостонская обладала царственной осанкой, высоким ростом и пронзительными ореховыми глазами. Аристократический нос и надменное выражение лица с безупречно гладкой белой кожей усиливали внушительное впечатление, которое производила эта женщина.
В устрашающем молчании она подождала, пока Алекс закончит официальное представление и Элизабет присядет в реверансе. Так же молча герцогиня подняла к своим холодным ореховым глазам лорнет и осмотрела Элизабет с головы до ног. Стоя под этим взглядом, Элизабет мысленно уже распростилась с надеждой, что эта женщина согласится оказать ей покровительство – добровольно или поддавшись уговорам Алекс.
Когда герцогиня соблаговолила наконец заговорить, Элизабет услышала резкий завывающий голос.
– Юная леди! – безо всякого вступления начала она. – Александра только что объяснила мне, что хотела бы заручиться моей помощью, чтобы заново представить вас свету. Однако, как я сказала Александре, ей нет никакой нужды посвящать меня в детали скандала, вызванного вашими отношениями с неким мистером Торнтоном два года назад. Они мне прекрасно известны, так же, как и всему остальному обществу. – Она подождала, пока это бестактное и неуместное замечание произведет свой губительный эффект, задев гордость Элизабет, после чего вопросила: – Что я хочу сейчас знать, так это можно ли ожидать от вас повторения подобной истории в случае, если я соглашусь выполнить просьбу Александры.
Элизабет почувствовала, как в ней закипает возмущение, но все-таки сумела сохранить внешнее спокойствие и не отвести взгляда, и, хотя голос ее немного дрожал, он оставался спокойным и ясным:
– Я не могу сдержать злые языки, ваша светлость. Если бы это было в моей власти, я не стала бы предметом того скандала два года назад. Однако я хочу поставить вас в известность, что не имею ни малейшего желания быть вновь представленной этому обществу. У меня до сих пор не зажили шрамы от последнего общения с высшим светом. – Вложив в слова «высший свет» как можно больше презрения, Элизабет закрыла рот и приготовилась к словесному четвертованию, так как вдовствующая герцогиня выслушала ее речь, грозно сдвинув свои белесые брови. Однако через секунду светло-ореховые глаза засветились чем-то вроде одобрения и обратились к Александре. Коротко кивнув ей, герцогиня сказала,
– Согласна с тобой, Александра. Она обладает достаточной выдержкой, чтобы пройти через это испытание. Забавно, не правда ли, – продолжила она, с улыбкой обращаясь к Элизабет, – что, с одной стороны, мы, так называемое светское общество, гордимся своими хорошими манерами, а с другой – большинство из нас предпочитает любым другим развлечениям перемывание друг другу косточек?
Элизабет медленно опустилась на стул, с которого вскочила несколько минут назад, а герцогиня устроилась на кушетке и задумчиво сощурила глаза.
– На балу у Виллингтонов сегодня будет настоящее столпотворение, – через минуту сказала она. – Возможно, нам это даже на руку – там соберется весь свет, а значит, потом будет меньше разговоров, так как все увидят Элизабет собственными глазами.
– Ваша светлость, – начала взволнованная Элизабет, чувствуя необходимость выразить герцогине свою признательность, – вы необычайно добры, что согласились на…
– Чепуха, – недовольно оборвала ее герцогиня. – Я редко бываю доброй. Приятной – временами… – добавила она, и Алекс опустила глаза, в которых заискрился смех, – даже любезной, когда того требуют обстоятельства, но доброй я бы себя не назвала. Добрая – вообще невыразительное слово. Как теплый чай. А теперь послушай моего совета, девочка, – она окинула взглядом бледное заострившееся лицо Элизабет. – Поднимись к себе в комнату и хорошенько отдохни. У тебя утомленный вид, и это меня тревожит. А пока ты будешь отдыхать, – она повернулась к Александре, – мы тут разработаем план действий.
На безапелляционное приказание герцогини Элизабет отреагировала так же, как реагировали на ее приказы все: после секундного замешательства и побуждения возразить она сделала то, что ей было велено.
Алекс поспешно извинилась и пошла проводить Элизабет до ее комнаты. Когда они вошли в спальню, Алекс стиснула Элизабет в дружеских объятиях.
– Прости меня за тот ужасный момент, она сказала, что хочет сама убедиться, хватит ли у тебя
