Сбыслав. Он отвернулся, чтобы не видеть этого зрелища, бесцельно побрёл через стан. Редкие костры бросали красноватый отсвет на измождённые и грязные лица ратников. Тут и там в полумраке бродили вои, укрепляли покосившиеся чумы, тащили упиравшуюся скотину, точили оружие, чинили нарты, подшивали одежду. Слышались угрюмые окрики:
- Хомутай его, Лешак... Ишь, заерепенился!
- Понравилось ему, видно.
- Да не понравилось, а ошалел он...
- Жратвы-то не найдётся, братцы?
- Бог подаст, самим не хватает.
- Вот ты ко мне приди, попроси чего - я те тоже так отвечу.
- Давай-давай, гуляй отсюдова. Много вас таких шатается...
- Ослабь узел, дядя Нечай! Неровён час - завалится.
- Ты со своей стороны-то придерживай.
- Да я и держу. А оно всё равно бьёт что твой кочет.
- Погодь, сейчас гляну...
Вроде ничего не случилось - те же заботы, шутки, споры. Но за этой невзрачной обыденной суетой видна была душевная угнетённость и печаль. Беда, обрушившаяся на войско, поразила всех своей неожиданностью. Она была словно буря, налетевшая среди морского затишья и потопившая суда. Если бы что-то предвещало несчастье, хоть малейший намёк, люди отнеслись бы к нему спокойнее. Но разгром, случившийся на пороге победы, вызвал досадное недоумение, а за ним - и злобу. В каждом лике, в каждом движении сквозила затаённая ненависть, готовая прорваться наружу. Кого она пожрёт? Кто знает! Нужно было выплеснуть разочарование, выместить злобу на ком-нибудь, пусть даже этот кто-то ни в чём не виноват. Сбыслав чувствовал, почти осязал ядовитый туман, висевший над станом, и содрогался при мысли, что будет, если туман не рассеется.
До его слуха донёсся чей-то пронзительный голос. На другом конце стана среди полузасыпанных снегом углей, недогоревшего хвороста и разорванных берестяных коробов попович Моислав что-то вещал, пискляво повизгивая, а собиравшие разбросанный хлам ушкуйники и челядины, одобрительно кивая, поддакивали ему и даже, случалось, подходили ближе, чтобы послушать. Слов было не разобрать, но по вниманию людей было понятно, что говорил он о вещах по-настоящему важных. Любопытствуя, купец шумно высморкался, зашагал наискосок через едому, направляясь к поповичу. Из-за ближайшего чума наперерез ему вынырнул какой-то ушкуйник, волокший искорёженные нарты. Купец поначалу и не заметил его, но ратник заорал на Сбыслава:
- Посторонись, купчина! Зашибу.
Тот изумлённо застыл, сделал два шага влево.
- Княжой, что ль?
Княжьи смерды всегда пёрли напрямик, не обращая внимания на встречных-поперечных.
- Холуёв не здесь ищи, - пробурчал ратник, со скрежетом протаскивая нарты. - Вольный я...
Сбыслав огорошено проводил его взглядом. Плохой это был знак, грозный, ежели ушкуйники дерзить вятшим начали.
- Эй, купчина, сымай овчину! - задорно крикнули ему от костра, где сидело человек пять воев. Сунув сухие хворостинки в коровьи рога, они дымили вонючим югорским куревом и блаженно заводили глаза.
Сбыслав перевёл взор на разомлевших бойцов, прищурился. Те нагло пялились на него, усмехались ехидно. Раскрасневшиеся рыла их тянули губы в глупых ухмылках, бреши в неровных зубах пускали слюнные пузыри. 'Скоты', - с брезгливостью подумал Сбыслав.
- Чего смотрите, свиньи? - рявкнул он. - Думаете, без Ядрея управы на вас не найдётся?
Ухмылки мгновенно пропали.
- Ты на нас не ори, купец. Мы - люди вольные, могём и хребтину тебе переломить. Так-то.
- Вольные... Дикие вы, а не вольные. Как волки в лесу. Да только не ваш это лес. Тут зверьё такое обитает, что передушит вас как щенят. И будет в своём праве. Ничего другого не заслуживаете.
Ушкуйники переглянулись, один из них начал подниматься, вытаскивая нож из сапога. Его сосед ухватил воя за руку, усадил обратно.
- Ты нас не стращай, - сказал он купцу. - Все в одной лодке.
Сбыслав презрительно сплюнул.
- Быдло...
И пошёл дальше, не обращая внимания на возмущённый грай за спиной. Приблизившись к Моиславу, стал слушать.
- Не Бог-Вседержитель и не ангелы с серафимами правят здесь, - вещал вдохновенно попович, - но древние могучие силы. В этом и есть причина наших бед. Поп с боярами идолов валили, оскорбляли здешних богов, и за то были наказаны. Оттого и ушёл от нас зырянин, что увидел - погибель здесь. Духи смерти витают над войском! Слушайте, слушайте меня, люди! Скажу вам правду, всю как есть, а уж вы решайте, что делать с нею. Та правда была скрываема зловредным попом Иванком да вятшими, но ныне, когда нет их боле, выходит на свет, аки ясно солнышко из недр земных. Внимайте же! Не напрасно был послан к нам зырянин - направили его югорские боги с посланием, дабы предостеречь нас и вразумить. Не уразумели того вятшие и подняли гонение на пермяка. Оттого и покинул он нас, полный обиды, но прежде чем исчезнуть, передал мне знания свои, великую тайну сего края, постигнув которую, сможем мы вернуться живыми и невредимыми... - Попович замолчал, переводя дух.
- Что ж за тайна-то такая? - спросил один из слушателей.
- Тайна незамысловатая: идя в чужую землю, кланяйтесь не Христу с херувимами и сонмом святых, а тамошним богам и духам. Только тем спасётесь вы и удержите душу при себе. Ибо каждому ведомо: с рождения до смерти, в храмине и на улице, в лесах и полях неотступно кружатся при всяком человеке упыри и навии. Летают, хотят напиться крови человеческой и унести душу в ад. Но зорко следят за ними ангелы-хранители да берегини, охраняя плоть от сатанинского вторжения. Оттого и не помираем во младенчестве, что стерегут нас добрые силы. Однако ж здесь, в чужом краю, ангелам да берегиням не совладать с навиями, нужно искать иных охранителей...
- Это каких же?
- Велеса, Дажьбога, Перуна и собратьев их, зрящих на нас из чертогов небесных. Предки наши, повинуясь слову государеву, отреклись от них, заклеймили как прислужников дьявольских, и вот старые боги покинули Русь, ушли сюда, в Кащеево царство, к вилиным горам. Здесь их пристанище, здесь ведут они последний бой с упырями да навиями. И потому не у Христа нужно подмоги просить, не святым молиться, а искать опоры у стародавних стихий, кои одни только могут уберечь нас от яда волкодлачьего...
Сбыслав решил вмешаться.
- А ну хватит умы смущать! - гаркнул он. - Словесами лукавыми язычество отстроить хочешь? Я ведь не погляжу, что ты - попович, башкой о ствол так ударю, что последний разум отлетит. - Повернувшись к ратникам, сказал: - А вы чего уши развесили? Не видите разве - умом он тронулся. На бесовскую сторону перетянуть вас тщится. Срамота. Как на Святую Софию взирать-то будете? Стыд глаза не выест?
Ратники молчали, смущённо переглядываясь. Моислав произнёс:
- Ты их Святой Софией-то не стращай, Сбыславе. Много она им тут помогла - токмо и успеваем погибших считать. А всё отчего? Оттого, что идолов валили. Не трогали бы их - ничего бы не было. Предупреждал я воеводу да Завида - не буди лихо, пока оно тихо. Не послушались меня, и вот вам расплата. Дальше хуже будет, помяни моё слово. Боги здешние только в силу вступают, раззадориваются. Скоро покажут нам, где раки зимуют.
Рассуждение это, нежданно здравое и связное, разъярило купца ещё больше.
- Ишь ты, прямо волхв-вещун! Я вот прикажу тебя под лёд спустить или башку проломлю, как Глеб Святославич потворникам. Будешь знать, каково народ баламутить. Соображаешь?
Моислав угрюмо посмотрел на купца, насупился.
- Грозить изволишь, Сбышек? Меня-то ты убить завсегда можешь, а что с правдой моей делать будешь?
