что некоторые из них остались. Ее голова кружилась. Она была бы и сама поражена, если бы смогла спросить хоть что-то вразумительное.
— Ваша работа изумительна, — сказала она, когда они вернулись в зал ресторана.
И это было чистой правдой.
— Спасибо, — проговорила Джастин, когда к ней присоединился Сет.
Он положил руку на талию жены и с улыбкой посмотрел на нее.
Мэрилин была поражена, что они стали настоящей парой, установили партнерство во всех смыслах. И немного завидовала. Приобретение ресторана было смелым шагом, но они, похоже, намеревались добиться успеха.
Мэрилин быстро придумала предлог, чтобы уйти. Ее сердце стучало так громко, что она едва могла думать по дороге домой. Она знала, что с Джоном им предстоит разговор, и очень скоро. Она хотела заверить его, что не будет просить никакой денежной поддержки. Его, очевидно, не интересовал ребенок, и Мэрилин хотела, чтобы Джон Бауман был свободен и чист по всем пунктам. Как только он поймет это, была уверена Мэрилин, ему станет легче.
Мэрилин не успела пробыть дома и часа, когда прозвенел дверной звонок. Уже? Похоже, их разговор произойдет сегодняшним вечером. Она определенно не ожидала никого другого.
Он стоял в дверном проеме ее маленького дома как ангел мщения — лицо мрачное, а глаза уставились на Мэрилин, когда она открыла дверь.
— Я догадывалась, что ты, вероятно, захочешь поговорить, — произнесла она, позволяя Джону войти.
Он шагнул в прихожую.
— Ты сказала, что не было никаких последствий той совместной ночи.
— Я солгала.
Ее честность, похоже, еще сильнее разозлила Джона.
— Почему?
— Потому что было очевидно — ты беспокоишься, что я могу оказаться беременной. Тебе был нужен легкий выход, и я дала его тебе, поэтому сейчас нет причин злиться.
— Черта с два! — закричал Джон.
— Пожалуйста. — Мэрилин жестом пригласила его сесть. — Криком делу не поможешь. Мне жаль, что это стало таким шоком, действительно жаль, но нет необходимости огорчаться.
Джон проигнорировал ее предложение присесть.
— Нет необходимости огорчаться? — почти зарычал он. — Не говори чепухи! Ты беременна, и я буду отцом.
— Да, но… — Ее голос прервался.
У нее не было намерения врать, что он не является отцом ребенка.
— Тебе нечего сказать? — Джон начал ходить от одной стены до другой.
— Ты не мог бы постоять неподвижно? — Даже если он и не собирался присесть, то Мэрилин почувствовала необходимость сделать это. Опустившись на диван, она положила руки на живот. — Пожалуйста…
— Пожалуйста — что? Пожалуйста — уйди?
— Нет… Вероятно, тебе лучше знать правду.
— Вероятно? — Он практически выплюнул это слово.
Мэрилин подняла руку.
— Послушай, ты расстроен и…
— Расстроен? — вновь повторил Джон. — Это ни капли не отражает того, что я чувствую. Ты и представления обо мне не имеешь.
— Представления?.. — Мэрилин покачала головой. — Не беспокойся, это на самом деле не важно.
— Мой ребенок — вот что важно! — настаивал Джон.
— Так ты перестанешь мельтешить? У меня начинается головокружение.
— Это будет слишком плохо, потому что если я остановлюсь, то могу наделать то, о чем потом пожалею.
— Это угроза, Джон? — Мэрилин никогда не думала, что он может быть жестоким, потерявшим контроль над собой.
— Угроза? — Джон так посмотрел на нее, будто она шокировала его своими словами. — Нет, Мэрилин, это не угроза.
А затем, будто истратил всю энергию, которая была у него, упал на стул.
— Прости. Думаю, у тебя есть право знать.
— Чертовски верно.
Мэрилин была готова к его гневу. Именно этого она ожидала и, откровенно говоря, заслуживала. Если бы Джон дал ей минуту, Мэрилин заверила бы его, что ей не нужна его поддержка и они оба могут продолжить жить каждый своей жизнью.
— Я не хочу, чтобы ты о чем-нибудь беспокоился, — сказала ему Мэрилин. — Это мой ребенок.
— Твой ребенок? — Джон нахмурился. — Да, но он еще и мой.
— Джон, я ничего от тебя не требую. Не думаю, что тебе стоит быть частью жизни этого ребенка. Я намереваюсь сама вырастить его.
— О нет, этого не будет!
— И что теперь?! — воскликнула Мэрилин.
Она думала, что он приехал услышать именно это. Она ведь освободила его от всех обязанностей.
— Я хочу быть частью жизни моего ребенка.
— Это невозможно!
— Хватит. — Джон вновь встал, сжав кулаки.
— Думаю, тебе лучше уйти. — Мэрилин тоже поднялась.
— Мы еще посмотрим, — ответил он и вылетел за дверь, оставив Мэрилин потрясенной и неуверенной.
Почему, ох, почему все так сложно? Да, новость о ее беременности, должно быть, огорчила Джона, но Мэрилин думала, что он почувствует облегчение, когда узнает, что она освободила его от ответственности.
Вместо этого Джон предъявил требования — требования, которые она не была готова рассматривать.
Это был один из самых великолепных моментов в жизни Джека Гриффина. Он стоял вместе с Шелли и сыном в парке имени Колчестера, из которого открывался потрясающий вид на залив Пьюджет-Саунд. В воздухе витало обещание лета, на клумбах цвели тюльпаны, а десятифутовые пихты стояли как часовые, наблюдающие за всеми, кто входил в парк.
Стоя близко к воде спиной к заливу, Оливия смотрела на молодую пару, пока Джек держал Тодда и Тедда — настолько гордый, насколько это только возможно для дедушки. К счастью, малыши быстро заснули. В три месяца они так мило округлились, и, хотя были одинаковы, Джек умел находить разницу. Тедд был более активен, нежели его брат, и всегда засыпал последним. Тодду нравился его большой палец, а Тедд предпочитал соску. Оба мальчика напоминали Джеку Эрика в младенчестве. И Джек снова и снова видел сына в своих внуках.
Бывшая жена Джека не смогла приехать на свадьбу. И Джек полагал, что Вики не хотела встречаться с ним. Они расстались не в лучшие времена, их отношения быстро сошли на нет, когда он продолжил пить. И на следующие несколько лет его жизнь поглотил алкоголь.
Закрыв глаза, он заставил себя сосредоточиться на свадебных клятвах, когда их начал повторять Эрик. Любить и почитать. Сердце Джека сжалось от любви к сыну, внукам, невестке и судье Оливии Локхарт. Знакомство и время, проведенное с ней, изменили его жизнь к лучшему.
