Боба в Бретань по личным причинам, которые вас не касаются. Боб поедет один, а вы останетесь здесь. Конец дискуссии. И мне кажется, что Офелия вас кое о чем попросила.
Дети не сдвинулись с места. Дедушка подошел к Бобу, который в это время возвращался к дому от машины, повернувшись тем самым спиной к внукам. Ребята стояли прямо как штыки и не собирались уходить.
— Мы тоже хотим увидеть обломки «Покорителя бурь», — заявила Адель.
Боб и Абельманс недоуменно переглянулись.
— Что-что? Что ты сказала?! — воскликнул дедушка, не веря своим ушам и не осмеливаясь обернуться.
Адель повторила громко и четко. Абельманс наконец-то повернулся к детям, на лицах которых играла победная улыбка.
— Откуда вам известно это название? Где вы о нем узнали? Откуда вы знаете, что Боб едет туда?
Он задавал вопросы, не стремясь услышать ответы. Он знал, что после побега в Тромсё дети были в курсе многих вещей. В глубине души он был изумлен их мужеством. Он был горд, видя перед собой достойных наследников, готовых на все ради того, чтобы найти истину. «Яблочко от яблони», — подумал он. Их настойчивость, непослушание, неподчинение и жажда приключений делали им честь. Разумеется, Абельманс не мог сказать им этого, но сам был очень доволен. Он не мог изменить их поведения, поэтому решил помочь — тайно, чтобы они не поняли этого.
После долгого молчания, в течение которого дед и внуки смотрели друг на друга не мигая, Абельманс сказал:
— Боб, вам придется позаботиться о них. Что касается вас, молодые люди, то вы будете подчиняться Бобу беспрекословно! И при малейшем проступке…
Доктору не дали договорить. Адель, Беа, Борис и Том бросились на шею дедушке, танцуя вокруг него, а затем охваченные эмоциями ребята кинулись обнимать и Боба. Ноно присоединился к общему веселью, кувыркаясь на полу. Офелия, наблюдавшая за сценой из кухни, не разделяла мнения Абельманса:
— Это безответственно, месье! Если бы знали их родители! В вашем возрасте это неразумно! Бог мой, они же еще дети!
— Что вы хотите, Офелия, путешествия укрепляют молодежь, а у этих ребят полно возможностей!
Офелия нервно захлопнула дверь на кухню. Боб, Абельманс, Адель, Беа, Борис и Том понимающе переглянулись.
Час спустя дети и их сурикат удобно устроились в старенькой машине Боба, которая медленно поднималась по заснеженной аллее замка. Они повернулись к заднему стеклу машины, чтобы помахать дедушке. Сидя в своем кресле, один на пороге дома, Абельманс помахал им в ответ. Машина рванула в ночь, и дедушка исчез из вида. Замок Слоттсанд теперь был всего лишь темным пятном, а огоньки фонарей, освещавших подъездную аллею, медленно тонули в темноте.
20
Своеобразный отель
«Шхуна» была единственным отелем в деревне. У старого, обветшалого здания был только один плюс — окна номеров выходили на море. Отель не претендовал на особенный комфорт, но вполне подходил для того, чтобы провести в нем ночь-другую, правда не больше. Туристы редко заезжали в Плуарек, а тем более в это время года, поэтому все номера гостиницы пустовали. Не считая некоторых распространителей, которые уже намозолили глаза местным жителям, новых людей здесь почти не появлялось. Именно поэтому приезд иностранца с четырьмя детьми и неведомой зверушкой породил много дискуссий и вопросов. В считаные секунды о них говорила вся деревня — людей интересовало, что это за человек, откуда он появился и чего хочет. В Плуарек просто так никто не приезжал. Расположенную прямо-таки на краю света, между морем и скалами Финистера,[26] эту забытую богом и людьми деревню не на каждой карте и сыскать можно было. Поэтому все местные понимали: мужчину с ребятами в их края привело какое-то очень серьезное дело. Но вот какое? Вся деревня не находила себе места от любопытства.
Арно, после смерти дяди работающий в «Шхуне» мальчиком на побегушках, показал приезжим их комнаты. Это были три смежных помещения на первом этаже дома. Боб поставил свои чемоданы в центральной комнате, слева от нее располагалась комната девочек, справа — мальчиков. Так он надеялся всегда держать ребят под присмотром и пресекать лишние разговоры. Комнаты были очень скромными, если не сказать — убогими. В каждой из них двуспальная кровать, накрытая голубым, видавшим виды покрывалом, занимала почти всю площадь. На стоящем между кроватью и стеной косоватом ночном столике находилась старая, сделанная, должно быть, еще в начале прошлого века, лампа. На потолке болталась шаткая конструкция из белого фарфора, которую хозяева гостиницы, должно быть, считали люстрой. Она держалась всего на двух оголенных проводах. Напротив кровати — огромный лакированный шкаф, служивший одновременно и вешалкой. Стены оклеены местами порванными, местами отошедшими обоями с желтыми цветами. Что касается ковра, голубого, как и покрывало, он был усеян пятнами, а запах пыли, исходящий от него, остановил бы любого, кто необдуманно решил бы разуться и походить по комнате босиком. За дверью старая раковина с зеркалом, освещенным неоновой лампой в пластиковом прозрачном абажуре, да душевая кабина, спрятанная за заплесневелой шторкой, — вот и вся ванная комната. Единственное, что радовало в комнате глаз, — так это вид из окна, открывающийся прямо на порт. Там, в пятидесяти метрах от гостиницы, раскинулось море с качающимися на волнах кораблями и кричащими в небе чайками.
Когда Адель вошла в комнату девочек, ей стало дурно. Привыкшая к чистоте и комфорту, она объявила, что не намерена жить в подобном месте и тем более спать в одной кровати с Беа. Она была брезглива, и ее раздражала любая мелочь. Выпить из того же стакана из которого уже кто-то пил, или воспользоваться чьими-то столовыми приборами было для нее недопустимым. Один лишь волос в душе, на раковине или наволочке подушки выводил ее из себя. Мысль о том, что она может прикоснуться к другому человеку во время сна, могла вызвать бессонницу. Что касается того, чтобы мыться после кого-то в ванне или душевой кабине, то это даже не обсуждалось! Ах, каким же далеким и недостижимым показался ей сейчас роскошный Слоттсанд. Подумать только, ведь она могла спокойно дожидаться возвращения Боба в их уютной, теплой комнате в норвежском замке. Адель уже тысячу раз пожалела, что настояла на поездке. Но с другой стороны, разве это не было частью приключения? Они хотели сюда попасть, и вот они здесь! Теперь надо было принимать ситуацию такой, какая она есть. Адель совсем не разделяла энтузиазма своих кузенов, любителей отдыха с палатками и рюкзаком за плечами. Более того, подобное времяпрепровождение она ненавидела всей душой. И все же она была вынуждена смириться.
А счастливые дети раскладывали свои вещи в комнатах — они были так рады снова увидеть солнечный свет. Это было как прекрасное пробуждение после затянувшегося сна. Адель подошла к окну — на улице моросил противный дождь. Она видела, как ветер порывами сметал капли, унося их прочь, и бился в окна. На набережной маленького порта то и дело встречались остатки грязного снега, тающего под дождем. Это была скользкая, пюреобразная масса, утекающая ручейками в море, на котором белые барашки волн резвились в танце. На краю пирса виднелся маяк.
Ребятам же не сиделось на месте. Им не терпелось надеть ботинки и дождевики, чтобы отправиться навстречу приключениям.
Боб позвал их в свою комнату. Видно было, что он куда-то спешил, отчего речь его стала быстрой и четкой.
— Мои дорогие, я срочно должен отправиться в Брест[27] на очень важную встречу и, к сожалению, не могу взять вас с собой. Возможно, вернусь поздно, так что не ждите меня. Поужинайте в ресторане и ложитесь спать. Так, я поехал. Держи, Адель, никогда не знаешь… На всякий случай! — Боб передал ей толстый конверт с деньгами. — Сейчас полдень. Вы бы пошли пообедали внизу, здесь делают блинчики — пальчики оближешь. Ладно, веселитесь, но будьте осторожны! А теперь я
