свое рабочее место. Он не мог сбежать от своего хозяина-тирана, который сделал из юноши настоящего раба. Теперь Арно был всего лишь мальчик на побегушках в каком-то задрипанном баре, затерянном где-то на берегах Бретани. После смерти дяди он уже и не мечтал о том, что когда-нибудь станет моряком. Его мечты о море и навигации трагически погибли в стенах разваливающейся гостиницы, среди пьяниц и грязной посуды. Мидилей был человеком грубым, и жизнь его была сурова. Угрюмый, неразговорчивый, не слишком любезный и малоэмоциональный, он согласился принять Арно при условии, что тот будет его неукоснительно слушаться и делать все, что ему говорят. Юноша стал тихим и боялся нарушить правила. Арно, который был обязан Дюмулеку крышей над головой, покорно принял свою участь и молча выполнял любую порученную ему работу, зачастую самую неблагодарную. Он допоздна задерживался в баре, убирая помещение, вставал с рассветом, чтобы приготовить кофе, и сервировал все столы к обеду. Потом он снова убирал и мыл грязную посуду, наводил порядок в зале. И опять все сначала — сервировка, обслуживание, бесчисленные пьяницы и уборка после закрытия. Бедный юноша выбивался из сил, но не смел жаловаться — это было не в его характере. И потом, Дюмулек его сразу предупредил: один неверный шаг, и он снова окажется на улице. Зависимый от капризов хозяина бара, Арно жил в постоянном страхе закончить свои дни бродягой.
Он мечтательно смотрел вслед Адель, Борису, Беа и Тому и завидовал их свободе. Почему-то, глядя на этих ребят, он снова подумал о том, что мог бы стать великим путешественником, он снова начал мечтать, чего не позволял себе уже давно. Откуда они приехали? Кто они такие? Он умирал от желания узнать это. Ему хотелось стать их другом. Арно никогда не покидал своей деревни. Его горизонтом всегда было море, маленький порт, берег, равнины, окраины деревни и десять метров террасы бара. Там, за границами Плуарека, был целый мир с необыкновенными городами, интересными людьми, волшебными странами, которых он не знал и, возможно, не узнает никогда.
— О! Эй! Спишь на ходу, мальчишка? Давай за работу! Клиенты ждут!
Безжалостная реальность в виде Дюмулека резко вторглась в мечты Арно.
После двухчасовой ходьбы под дождем ребята наконец-то вышли на вершину скалы, нависающей над бухтой. Внизу виднелись вселяющие в сердца ужас обломки «Покорителя бурь», которого нещадно били волны. Дети не удержались от возгласа удивления. Пригвожденное к скале судно представляло собой сильно обгоревший каркас, груду почерневшего от копоти металла. Адель, Том, Беа и Борис спустились к морю и пробрались к обломкам корабля. Судно плавно покачивалось на волнах в такт прибою, царапая носом скалы. Ребята заглянули внутрь.
От некогда крепкого корабля почти ничего не осталось, все было сожжено. Пожар довершил дело. Дети тщательно обследовали каюты, заглядывая в каждый угол, но не нашли ничего особенного. Они уже было решили возвращаться обратно в деревню, как неожиданно Том увидел кое-что интересное:
— Сюда! Смотрите!
В одной из кают в стене зияла круглая дыра размером с иллюминатор. Беа тут же ее сфотографировала.
— Посмотрите! Можно сказать, что стена была пробита снаружи. Вы понимаете, что я хочу сказать? — спросил он.
Адель, Беа и Борис переглянулись — они уже догадывались, что сейчас услышат.
— Вспомните описание кракена, — сказал им Том. — Огромные, невероятно мощные щупальца, с помощью которых монстр разрушает все на своем пути, и каждое из этих щупалец сильнее, чем стадо слонов. Только представьте себе картину… Охваченные паникой, люди бегут с палубы внутрь, спасаясь от монстра. Они уже чувствуют себя в безопасности, но тут огромное щупальце пробивает борт и появляется в каюте. Смертоносное щупальце мечется по каюте в поисках добычи. Оно задевает матроса, который не успевает увернуться, и хватает его. Он и дернуться не успевает, а чудовище уже обвивает, крепко сжимает свою жертву. Ядовитые присоски обжигают несчастного. Он в ужасе пытается выбраться, но чем больше он борется, тем сильнее сжимает кракен смертоносные объятия. Несчастный кричит от страха и боли, но его уже не спасти. Затем щупальце исчезает, на глазах у обезумевших от ужаса матросов утаскивая несчастного в морскую пучину, где он будет безжалостно съеден. Жуткая сцена!
Дрожь пробежала по спинам Адель, Бориса и Беа, когда Том закончил свой правдивый рассказ.
— Это было невыносимо! — воскликнула Беа.
— Абсолютный кошмар, — добавил Борис, очень ярко представляя себе картину.
Несколько минут спустя они выбрались на берег. Дождь все так же моросил, прилив уже заполонил всю бухту водой.
— Жаль, что мы уходим с пустыми руками, — сказал Борис.
— У нас есть фотографии, а это уже даже больше, чем нужно, — возразил Том, настроенный более позитивно.
Ребята вскарабкались на скалу и стали возвращаться назад. С высоты Том еще раз бросил взгляд на несчастное судно, которое покачивалось на волнах, похожее на обожженный скелет странного животного.
22
Кривой Джонас
Наступил вечер. На горизонте сгустились черные тяжелые облака, мир окутали ранние сумерки. В порту один за другим зажигались окна в домах, освещая набережную бледным влажным светом. На улице дождь усилился и теперь яростно стучал об окна бара и гневно обрушивался на прохожих. Как мотыльки на свет, моряки потянулись к «Шхуне».
— Парень! Глинтвейна! — крикнул матрос.
— Два!
— И мне тоже!
— Аналогично!
— А мне сидр!
— Так что, парень? Мы ждем!
Юный Арно кинулся обслуживать завсегдатаев. Он крутился между столами и стульями, протирая перевернутые кружки, раздавая сигареты, расставляя пепельницы, пожимая руки то тут, то там, пробивая счета, отдавая сдачу… В «Шхуне» стоял гул низких голосов, время от времени прерываемый резким смехом. Сидя в своем углу у большого окна, Адель, Борис, Беа и Том с любопытством прислушивались к этой какофонии. Они старались вслушаться в разговоры, но до них долетали лишь обрывки пустой болтовни. Обсуждали новости дня, погоду на завтра, рост цен на нефть и плохие условия труда моряков-рыбаков.
Закутанный в дырявый плащ с капюшоном, со старым шарфом, обмотанным вокруг шеи, в бар ввалился странный тип. Выражение лица у него было зловещим. Он открыл дверь ногой и шаркающей походкой подошел к барной стойке, что-то бормоча себе под нос. В зале послышались смешки и шепот. Человек был пьян, что, казалось, никого не удивляло. Посмотрев на него, дети вздрогнули. Помимо огромного шрама, пересекающего все лицо, ему не хватало части губы, а на одном глазу была повязка. Под его жесткой бородой виднелась потрескавшаяся кожа. Но ужаснее всего выглядела его правая рука — некоторые пальцы его были обрублены, оставшиеся скрючились и походили на птичьи когти. Старый моряк повернулся к залу и встретился взглядом с онемевшими ребятами.
— Опять ин… ин… иностранцы! — крикнул он, указывая на них своей изуродованной рукой. — Никак не мог… не могут… оставить… нас… нас… в покое! Господи ты боже мой! Пусть… пусть убира… убираются откуда пришлиииии… Злосчастные сорванцы!
Адель, Боб, Борис и Беа едва дышали от страха.
— Вон! Возв… возв… возвращайтесь домой! — Мужчина становился все более агрессивным.
— Заткнись, Джонас!
— Оставь в покое этих малышей, винная бочка!
Ругательства сыпались на старика со всех сторон.
