высокое горло, перечеркнутое сушеными рябиновыми бусами.
Не рябинки горят сушеные, это ягоды-угличи кровоточивые.
Подбили ноги, грянулась оземь затылком Рузя, кричать хотела, но забило рот потное мужское мясо с ворсом, навалился зверь на грудь, смрадно, тесно, пусти!
Раскинули колена до хруста, как книгу. Растолкали сокровенное место.
Пусти! Пусти! Пусти!
Враг по земле идет железными ногами. Когти из сапог. Глаза желтые. Языком показал, а язык в язвах, как у козла.
Маки горят.
Мама!
Кавалер из воды выбежал на возню. Ничего не видать. Кричала что ли?
Тихо.
Лошадь скачет. Большая. Белая. Ныряет в паморок по кругу.
Бьются в маках тела. Господи! Быстрей! Кавалер поскользнулся на глине. Прикусил язык. Кровь во рту. Кисло.
- Рузя!
Метко ударили в висок свинчаткой сзади. Кавалер не упал вперед - повис на волосах, успели сцапать за концы.
Поволокли по глине.
Шестерка харкнул, половчей перехватил ношу.
Трепыхнулся битый.
Живой что ли?
Шестерка размял пальцы в отверстиях пятидырной свинчатки.
Снова чикнул Кавалера в череп, чтоб не дрыгался.
Расселась кожа под волосами, хлынула голодной блевотой изо рта юноши липкая одурь, судороги забили бедра.
Спляшем что ли?
Шестерка ловко намотал мокрую гриву на кулак до корня, о корявый стволик грушки-дички приложил лбом уже обмякшего Кавалера. Бил сапогами, как на молотьбе, приговаривал срамно на каждый новый удар:
- Вам. Татарам. Все. Равно. Что. Ебать. Подтаскивать. Что Ебаных. Оттаскивать.
Обмер Кавалер, рот разинул. Полуголый. Белый. Крест на спину съехал. Желчь в глотке вскипела, изошла горчичной пеной. Ребра дрогнули и опали дугами в муке.
Затих
Всё путём.
Шестерка швырнул тело в растоптанный суглинок, поддел сапогом под живот. Свинтил со своей пятерни свинчатку, надвинул на мяклую руку Кавалера - кожу сорвал с пальцев. Плотно село. Крепко обручились. Спи. Шестерка парня по щеке похлопал и оставил. Тамарка в маках делал дело. Ловко. Девка не вякнула. Только мокрый подол надвое треснул. Пятки в небо. Шестерка от зависти крякнул под руку:
- В рот дери, в рот!
Тамарка гаркнул:
- Бзни!
Девку раком повернул, захрипела горлом, но крик в землю ушел. Тамарка лишнее тряпье задрал Рузе на пояс. Оскалился на карлице. Пот на лбу выбило. Шестерка зевнул красным зевом, мудя почесал. Моя очередь. Слазь. Хер не сахар, не укусит, будь другом, уступи целку елдаком побаловать.
В камышах наземь осела Наташка Кострома-наводчица. Как на пресненском чердаке в давние дни, укусила себя за костяшки на белом кулаке. Зажмурилась. Без дороги бросилась прочь по рысьим местам.
Завыла только раз, в орешнике, когда лоза в глаз свистнула. Лоскут бисерный повис на листах.
Вырвалась на голый горб
