- Положи ее на землю, сынок, - внятно произнес Царствие Небесное так, будто зверю зубы заговаривал - И отойди.
- Не могу, тут грязно, - ответил Кавалер.
По знаку Царствия Небесного перепуганная соседка постелила под ноги Кавалера чистую скатерку.
- Вот так. Теперь клади.
Возились на дворе Царствия Небесного бабы, волокли Ксению Петрову на крыльцо, не давали кричать, как приказано.
Но она вырвалась к привратным столбам.
Молча мать стояла.
Кавалер осторожно положил Рузю на холстину. Попятился, как велено. Девочку унесли тотчас.
Опустела улица. Ксению увели за рукава.
Долго стояли под солнцем Царствие Небесное и Кавалер. Кавалера в сон клонило.
Давил зевок, сводило скулы.
- Я не трогал ее. Скажи хоть - жива?
Царствие Небесное выпустил из рукава ладонь. Пустая. Только следы от ногтей на мякоти.
-Уходи.
..От топота копыт пыль по полю летит. От топота копыт пыль по полю летит. Оттопотакопытпыльпополюлетит.
Если про себя одну и ту же скороговорку твердить, мысли усмиряются, стекло плавится, дорога скрадывается.
Вот и Москва. Окраины минули. Огороды и пристани. Лопухи и колоколенки. Ограды, проезжие улицы. Переулок увел под арку.
Плыл тополиный пух. Белье сушилось на прищепках. Перекликались женские голоса с этажа на этаж.
- Марковна-а! На базар идее-ошь?
- Иду, иду!
А самих не видно. Пустой двор. Лень московская, ласковый снегопад тополиный. Любо-дорого глядеть. Над чердаками драночными, над каланчами, над Яузскими узкими мостами и островерхими каланчами полоснуло зарево московского царства.
У пожарного колодезя девчонка-кухарочка крутилась, переливала воду из общего ведра в чистое. Гремела ржавой цепкой.
И зачем свернул в подворотню? Ах, да... пить хочется. Кавалер наклонился с конской высоты, сказал отчетливо:
- Солдатскую команду поведу верхами. Чтобы лишнего не заподозрили. Всех лебедей переловят. А Рузю я заберу. Женюсь. Кто сунется - убью. Дай воды.
Спешился, шагнул навстречу.
- Ой, нате... - девочка сунула ведро в страшные опухшие руки всадника. Внимательно хлебал, да мимо. Половину пролил на голую грудь с крестом на перекрученном узлами гайтане. Кудри на виске запеклись кровяными сосульками. Мокрое ведро выскользнуло из рук Кавалера, ударило по босым ступням окованным днищем. Юноша боли не почуял. Сил на спину взобраться не осталось, так и похромал дальше, держа андалуза ладонью за холку. Девчонка заревела вслед, прикусила передник. Зря напугал. Плохо. Приложил палец к разбитым губам и скрылся в тесной московской арочке. Поспешил за последней помощью.
На Остоженке отыскал голубенький особняк. Вечерело. Ощерились пики ограды.
Вытянулись у полосатой будки на воротах два одинаковых румяных солдата в гренадерских высоких шапках. Штыки примкнуты. Увидели полуголого просителя. В одном левом сапоге. У лошади спина ссажена.
- Куда прёшь, босота?
- Назначено. К Архарову. - Кавалер обе ладони - в свинчатке и без, поднял выше плеч - смотрите - без умысла пришел, все чисто.
