Со сцены, стоявшей посредине «Фазенды», в машину ворвался отвратительный голос Артура:
– Мне особенно приятно! Петь сегодня! В этом зале! Для избранной публики! Свои песни! И все они, конечно, о главном, о самом большом, о вселенском человеческом чувстве…
– О ненависти, – тихо сказала Наташа.
– О любви! – громко сказал Артур.
Наташа вышла из машины, перешла на другую сторону шоссе и направилась к «Фазенде».
АРТУР
Наташу проводили к столику, где, как она и предполагала, сидели оба Артуровых охранника и три абсолютно одинаковые худые, длинные, ярко накрашенные девицы.
Артур ее заметил, помахал со сцены рукой.
Хотелось выпить. Но что, если обратно придется ехать на машине? Пить нельзя. С другой стороны, она ведь приехала сюда, чтобы уехать с Артуром. От этой мысли выпить захотелось нестерпимо.
Из замкнутого круга мыслей ее вывел голос певца:
– Дамы и господа! Я хочу представить вам свою гостью, известную журналистку Наталью Оранову! Да- да, это она, певица пошлости, человек, не знающий, что такое нравственность и честь! Мне приятно, что человек, оболгавший меня в газете, пришел на мой концерт! Искупаем ее в овациях!
Это был сильный и неожиданный ход. Наташе пришлось подняться и даже слегка поклониться мерзким, потным, злым лицам избранной публики.
Но бог с ним. Самое неприятное, что завтра пара-тройка газет напишет о том, что журналистка Наталья Оранова специально приехала в загородный ресторан, чтобы встретиться с певцом Артуром, о котором совсем недавно в издевательской форме писала в своем «Желтом тупике».
Наташа представила, как бы она сама использовала эту информацию. Из этого незначительного факта она бы, конечно, постаралась извлечь максимум. Она знала, как это делается: тут, главное, ничего не утверждать, а только спрашивать.
Оранова приехала, чтобы договориться с Артуром о цене за извинения? А может быть, у них какие-то неведомые публике отношения? А может быть, вся история с публикацией фотографий Артура в «Желтом тупике» – не что иное, как хорошо оплаченный пиаровский ход?
Ловко все рассчитал этот Семен Клякин, ловко. Все рассчитал, кроме одного…
Ее решение теперь не просто окрепло – стало каменным.
Толстый охранник налил ей водки. Наташа залпом выпила и попросила:
– Еще.
Тут с эстрады вернулся Артур. Теперь надо было думать о том, как сначала остаться с ним вдвоем, а потом… О том, что произойдет потом, фантазировать не хотелось особенно.
Наташа выпила еще.
– Не обиделись? – улыбнулся Артур.
Подумала: «На обиженных Богом, как известно, не обижаются».
Вслух произнесла:
– За что? Вы, в общем, правы.
– Оделись классно… – Артур прищелкнул языком и ласково погладил себя по бородке.
– Когда женщине есть для кого одеваться, она всегда одевается классно.
Подумала: «Стоит войти в роль, и сразу сам по себе из человека лезет такой бред».
Артур смотрел настороженно – готовился к подвоху. Но в его маленьких, черных, некрасивых глазах уже засветилось любопытство, а это – Наташа знала по опыту – было хорошим признаком.
Вдруг, как всегда некстати, захохотала бешеная корова – Кротов с телевидения.
– Да, Сереж, привет. Сейчас не могу говорить. Где может быть приличная женщина в такое время? Разумеется, в ресторане. Что? Почему завтра? Почему такая спешка? Хорошо. Хорошо. Да я помню. «Дети – наше светлое настоящее». Завтра буду в телекомпании. Да не надо никаких предварительных разговоров, что я дура, что ли? С ходу врублюсь. Привет!
Пока Наташа говорила, Артур смотрел на нее внимательно и улыбался, как ему казалось, таинственно.
Когда Наташа закончила говорить, произнес тихо, сквозь зубы:
– Вас тоже позвали на этот кретинский марафон, который организует Саморяд?
Наташа кивнула.
– Я там буду петь. Между прочим, марафон идет в прямом эфире. – Не боитесь, что я там скажу про вас какую-нибудь гадость на всю страну?
Подумала: «Создает же природа таких законченных уродов».
Вслух сказала, как умела лирично:
– Я вообще вас, Артур, не боюсь. Я к вам испытываю совершенно иные чувства.
Одна из девиц хихикнула. Охранник долил Наташе водки.
Сказала себе: «Ну что, Наталья Александровна, в атаку! Если женщина хочет, говорите? Ну что ж, сейчас проверим Риткины выводы».
Стараясь смотреть мягко и даже нежно, Наташа сказала:
– Видите ли, Артур, какое дело…
Артур спал, как все мужчины, повернувшись лицом к стене. Сзади он был не менее противный, чем спереди.
Наташа подумала уже не в первый раз за эту ночь: «Хорошо, что я – женщина. Была бы мужчиной, у меня бы точно ничего не получилось».
На проверку Риткиного вывода много времени не понадобилось. Артур был настолько убежден, что все женщины от него без ума, что, когда Наташа стала говорить о своей к нему любви, особенно не удивился.
Спросил только:
– А зачем тогда?.. Ну… Все эти фотографии?..
Ответ был заготовлен:
– Из ревности. Думаешь, мне было просто на все это смотреть? Я страдала.
Самым трудным было произносить эту чушь серьезно, чтобы Артур, не дай бог, не почувствовал фальши.
Он не почувствовал – привык к тому, что его любят. Нелюбовь Наташи была для него куда более непонятна, чем любовь.
Наташа уже давно уяснила: нормальное качество женщины – неуверенность в себе, нормальное качество мужчины – самоуверенность.
Как-то постепенно, незаметно, но однозначно исчезли девицы, отошли охранники, и они остались вдвоем. Наташа старалась смотреть на Артура влюбленными глазами, и чем больше водки выпивала – тем лучше у нее это получалось.
Артур не сразу, но взгляд прочел и начал изображать неловкость:
– Что же ты сразу-то не сказала? А то, видишь, пришлось атаковать тебя всеми доступными, блин, способами.
– А мне понравилось, – улыбалась Наташа по-доброму. – Настоящий мужик так с нами, бабами, и должен поступать. Я лично считаю справедливым вывод о том, что мужчина – сильный пол.
Подумала: «Удивительно, чем больше глупостей говоришь, тем быстрее к ним привыкаешь, и тебя саму постепенно перестает удивлять собственный идиотский текст».
То, что говорила Наташа, Артуру нравилось, он расплывался в счастливой улыбке.
– Ну, чего… – Артур снова погладил себя по бороде. – Приглашаю тебя в гости. У меня здесь, в Ванькино, домик небольшой. Хочешь поглядеть, как живут настоящие звезды?
Расплачивался охранник – звезды деньги с собой не носят.
Шли по удивительно освещенным для подмосковного поселка улицам. За огромными заборами с массивными тяжелыми воротами виднелись башенки современных замков.
Было удивительно тихо.
Подумала: «Как странно, во времена моего детства люди на полянках жарили шашлыки, пили чай, спорили, ругались. А теперь атмосфера какая-то кладбищенская. Законы дачной жизни, что ли,
