Девочка кивнула, принимая благодарность как должное.
— Вы бы сделали для меня то же самое, — сказала она.
— А ты, Чак?
— Чего сразу я? — вскинулся карлик. Но затем пробурчал, поворачиваясь к девочке: — Ладно-ладно, я и сам собирался это сделать. Я только одного не понимаю, как ты вообще додумалась туда залезть? Дура же девка!
Инка постучала пальцем по лбу:
— Потому как думалка не у одного тебя есть. Моя думалка еще и лучше твоей будет. У вас, у мужчин, вместо настоящего думателя планосоставитель стоит. Скрипучий такой, устаревшей модели. Один в плен к камнеломщикам попал, другой — к омеговцам… Вот и весь результат ваших планов. А ты, мал
Чак фыркнул, собираясь сказать в ответ какую-то гадость, но промолчал.
«Каботажник» медленно летел над Пустошью к полыхающему огнем закату.
Алексей Регин
СКАЗКА О ТОМ, КАК НЕВЕСТИН ПИРОГ ПОЯВИЛСЯ
Давным-давно в захудалом поселке, который до Погибели славно именовался Рязанью, жил-был батрак Елик. Батраком он слыл исправным: никакой работы не чурался. То кукурузное поле поможет вспахать и засеять, то навоз за манисами уберет. Нанимали фермеры Елика регулярно, как только требовалось подсобить еще одной парой работящих рук, вот только платили ему мало, ибо все знали: батрак умом не обезображен и свое по праву лишний раз не стребует. Иными словами, был Елик у местных богатеев вроде местного дурачка, коим можно помыкать как хочется.
Вздумал однажды Елик жениться. И нет бы ему, дурню, обратить внимание на батрачку Зойку, которая давно уже ему глазки строила, — запал Елик на дочку фермера богатого, Федунию. Сколько ни объясняли отец с матерью, что не пара она ему, Елик по семейной убогой лачужке туда-сюда ходит, ручками машет, ножками топает и знай себе твердит одно: женюсь на Федунии, и всё тут.
И вот незадолго до десятого Праздника Зачинщика Прилепы пришел Елик к фермеру Гною просить руки его дочери. Гноем местные прозвали фермера за особый желтоватый оттенок белков. Шептались, что родился он на радиоактивных землях, оттого и глаза не человечьего вида, потому как мутантом Гной был. Но громко догадку эту никто не высказывал — дюже боялись все его громил. К тому же фермером Гной оказался ладным, всю Рязань снабжал продуктами, поэтому местные предпочитали не трезвонить о его происхождении. Не дай Создатель, Орден Чистоты про то прознает — распнут Гноя на кресте, а в Рязани голод от этого начнется.
Ну разве не дурень наш Елик после всего сказанного? Променять здоровую, крепкую, грудастую Зойку на чахлую, рахитичную дочь мутанта! Впрочем, оставим это на совести батрака, который в этом месте сказки как раз подходит к воротам богатой фермы.
Вотчина Гноя представляла собой укрепленный забором из щебня и ржавых остовов древних машин прямоугольник. По его углам и над центральными воротами, сваренными из листов железа, торчали деревянные дозорные вышки, в каждой — пулеметное гнездо с «гатлингом». Откуда, спрашивается, орденские пулеметы у простого, пусть и очень богатого фермера? Про то есть отдельная история, весьма занятная и любопытная, заслуживающая того, чтобы терпеливый читатель, да не поразит его некроз во веки веков, ненадолго отвлекся от судьбы главного героя.
Когда Гной был еще молодым, а его ферма только-только набирала торговые обороты, в сезон дождей случилось непредвиденное событие: мимо Рязани по Киевскому тракту проезжал караван самог
Дело в том, что за несколько сезонов до этого Гной в
Владыка Прилепа был человеком ужасающим и внушающим уважение всем жителям Пустоши. Знающие люди говорили, что перстень у него есть волшебный, вроде как человек в шестеренке на нем изображен… Прикоснется Владыка перстнем этим к мутанту или просто к нищеброду какому, и в тот же миг отправится горемыка прямо к Создателю. А еще взгляд был у него странный: смотрит Владыка тебе прямо в глаза, и через это мысли твои читает самые сокровенные… В общем, переговоры с ним — особенно мутанту — вести было боязно. Хорошо если к Создателю сразу пошлет, а то еще будешь мучиться несколько дней, вися на деревяшке, пока солнце не спалит или мутафаги не пожрут.
Вот и снарядил для встречи дорогого гостя Гной подручного своего, Колдыбу, как две капли воды похожего на него (в дальнейшем при сделках с Орденом Чистоты Гной всегда будет пользоваться услугами Колдыбы, благо что за годы подручный погрузнеет и облысеет ровно так же, как его хозяин). Одно лишь Гноя в нем смущало: малость мозгами не вышел. Но для свидания с главой Ордена Чистоты это было как раз хорошо: вздумает Владыка просверлить голову Колдыбы своим тяжелым взглядом, а там одни бабы да жрачка, ничего лишнего.
Когда подручный был уже переодет и готов идти встречать Прилепу, Гной еще раз все взвесил — свой собственный страх и информацию о том, что Владыка слывет ревностным ценителем древних вещей, любые деньги за них отдаст, — и все же достал из резной шкатулки на столе пластиковый артефакт и отдал Колдыбе с напутственными словами: «Делай что хочешь, но чтоб Владыка купил эту хренульку, причем подороже, понял?»
Колдыба кивнул и поплелся к центральным воротам.
Начало встречи прошло удачно. Монахам, которые расположились лагерем подле фермы, люди Гноя принесли отменную еду. Самого же Владыку Прилепу и высокопоставленных членов Ордена пригласили в хозяйский дом на ужин, где подавали только самые лучшие яства. Гости порядком разомлели от трапезы, и только Прилепа оставался беспокойным, то и дело буравил лже-Гноя пронзительным взглядом, но всякий раз натыкался в его сознании лишь на очередную грудастую бабу. И совсем уж он пришел в бешенство, когда «хозяин» выудил из кармана своей бархатной рубашки древний предмет и изрек: «Эвона чиво у меня есть! Хошь купить?»
В любой другой ситуации Колдыба испытал бы действенное прикосновение отравленной иглы, хитроумно встроенной в перстень Владыки. Но только не сейчас, когда Прилепа увидел то, что он явно давно искал…
Владыка вскочил и, забыв обо всех правилах делового приличия — впрочем, Великому Прилепе это простительно, — стал расхаживать взад-вперед по столовой, многократно поминая Создателя, чью-то маму и неизвестного мутафага Озибаса. В конце концов он остановился, успокоился и ледяным тоном бросил двойнику Гноя: «Проси за эту вещь все что хочешь».
Некоторые спутники Владыки невольно поморщились от такого приступа неслыханной щедрости, а один, видимо заведующий орденской казной, в испуге схватился за сердце. Колдыба же и подавно