Глава VIII
ВСЕВОЗМОЖНЫЕ ПОДОЗРЕНИЯ
– Вам было интересно? – осведомилась она, когда мы вышли на улицу Перль.
– Очень,– соврал я.
– Да, это интересно,– заявила она, будто хотела сама себя в этом убедить.
Мы повернулись и вошли в узкую улицу Де Ториньи. Через несколько шагов мадам Жакье объявила, что мы пришли.
Я вздрогнул. Похоже, программа развлечений пройдет именно так, как я предполагал. Я оказался зажатым, как ветчина в бутерброде, между двумя историческими особняками. Один из них был – как я узнал позже – знаменитым особняком Сале[6], названным так потому, что принадлежал сборщику податей на соль, невероятно разбогатевшему на этом деле. Архитектурная жемчужина XVII века сегодня затерялась среди целой толпы современных бездарных и безымянных строений, в самом особняке помещается какая-то техническая школа. Особняк, где жила мадам Жакье, стоял как раз напротив и, возможно, был построен другим фискальным жуликом той эпохи с целью насолить «Соленому». Второй особняк также пострадал от времени и людской глупости. Отвратительный деревянный сарай полностью нарушал гармонию его овального парадного двора. В свое время крупная брусчатка двора звенела под копытами породистых коней, а сейчас по выбоинам и ухабам с воплем носился сопливый мальчуган. Не промолвив ни слова, мы пересекли двор. Мадам Жакье, принявшая вдруг озабоченный вид, избавила меня от урока истории, которого я опасался, а я со своей стороны попридержал язык, чтобы неосторожным замечанием не вызвать на свою голову бурный поток ее эрудиции (Пожелай я обогатить свои знания, то купил бы соответствующую книжонку.) Так молча мы вошли в невероятной величины застекленную дверь, пересекли вестибюль чуть поменьше сквера дю Тампль и вступили на широкую лестницу с истертыми покатыми ступенями, но по которой можно было безопасно подниматься благодаря великолепным ажурным перилам. Продолжая соблюдать осторожность и поднимаясь в полном молчании, я про себя отдал дань восхищения этим перилам Тем не менее без испуга не обошлось, и я уж было приготовился выслушать лекцию моего гида, когда, остановившись между двумя этажами, мадам Жакье положила руку мне на плечо.
– Месье Бюрма,– сказала она.
– Да, мадам?
Я тоже остановился, балансируя на двух ступеньках. Она качнула головой и с необычной серьезностью заявила:
– Нет, то, что я вам показала, не было интересно. Очень мило с вашей стороны утверждать обратное, но я знаю, что это неинтересно. Вообще для человека, который никогда еще не присутствовал при подобном, это и может показаться любопытным, но я пригласила вас посетить нашу мастерскую совсем не потому, что считала это интересным.
– Тогда почему же, мадам?
– Я хотела вас изучить…
Она слабо улыбнулась. Морщинки побежали по лицу, столпились вокруг губ, им понравилось, и они остались там после того, как улыбка исчезла. Думаю, они и сейчас все еще там.
– Изучить… меня?
– Дело не в том, что я умею это делать, но в общем… Я хотела вас получше узнать, потому что… должна вам кое-что сказать, спросить вас. Я не хотела бы и не могла это сделать в присутствии Одетты… Я знала, что она не пойдет за вами в мастерскую, она ей отвратительна. И также не могла сделать этого в присутствии рабочих… Но мне надо решиться…
Ее рука все еще лежала на моем плече, и пальцы начали нервно теребить ткань моей куртки.
– Может быть, я ошибаюсь, но вы кажетесь мне таким искренним…
Она перевела дыхание.
– Я беспокоюсь, месье.
Под моей левой ногой затрещала ступенька. Я переменил положение и оперся на перила. Мадам Жакье занимала доминирующую позицию, но она не казалась опасной.
– Беспокоитесь?
– Да.
Я улыбнулся.
– Осмелюсь сказать, что это кстати. Снимать беспокойство – моя профессия.
– Ах так? Ну, а поточнее… я… да, а что у вас за профессия?
– Я вам скажу потом.
– Ну, естественно,– вздохнула она.
«Профессия, в которой стыдно признаться», наверное, подумала она.
Я почувствовал, как ее пальцы сжались.
– Как раз то, чего я боялась.
Она улыбнулась.
– Вы снимаете беспокойство. Утешаете. Значит, вы профессиональный утешитель!
– Можно сказать и так.
– И утешаете Одетту?
– Что вы под этим подразумеваете?
Эта чертова историческая обстановка! В наше время она заставляет меня употреблять обороты речи Великого Столетия!
– Умоляю вас, не смейтесь надо мной,– сказала она.– Вы все прекрасно понимаете.
– Я не совсем уверен. Вы хотите сказать… что я с ней сплю?
Это звучало не так элегантно, как предыдущая фраза, но все же лучше, чем «я ее поимел» или другое эквивалентное выражение.
– Это не тот случай?
– Господи, конечно, нет! – продолжал защищаться я с пылом, пожалуй, даже несколько оскорбительным для пре красной блондинки, но я был убит подозрениями королевы-матери.– Господи, конечно, нет! Что заставило вас так подумать?
Она не ответила. Я продолжал:
– И это все ваши беспокойства?
– Да.
– Они необоснованны, уверяю вас.
Она устало усмехнулась и убрала руку с моего плеча.
– Может быть, я беспокоюсь уже слишком поздно. Вы клянетесь мне, что…
– Клянусь.
Она вздохнула, ничуть не убежденная.
Мой голос звучал искренне (и недаром), но кроме искренних интонаций, я ничего больше предложить не мог. Совершенно очевидно, что этого было недостаточно. Черт побери! Ведь не вызывать же сюда врача! Впрочем, медицинский осмотр тоже ничего не решит. Все участники невинность свою давно потеряли.
– Не стоит больше возвращаться к прошлому,– продолжала мадам Жакье, как бы для самой себя,– но я могу еще позаботиться о будущем. Моя плавильня не особенно процветает, и практически я Одетте ничего не оставлю. Она помолвлена с одним из самых богатых наследников Марэ. Сын фабриканта игрушек для всяких фокусов и шуток…
Она засмеялась ломаным, горьким смехом.
– Ну скажите: разве это не похоже на историю сумасшедших? Да ладно, нет на свете дурных профессий, как вы говорите.
Я молча согласился.
– Нельзя, чтобы Одетта по неосторожности разрушила эту женитьбу. Жан по характеру весьма ревнив, и… когда я увидела, как вы выходите вместе из такси, в первый момент я ничего не подумала,
