потому что я очень легкомысленна, но… мало-помалу начала осознавать опасность…
Легкомысленная? Это точно. Но это не мешает материнским чувствам. Было тяжело смотреть на эту женщину, размалеванную, как кукла, портящую себе кровь из-за будущего своей дочери, трогательно и бесстыдно раскрывающую передо мной свою душу. Я ухватился за один аргумент, который показался мне неотразимым.
– Нет абсолютно ничего такого, что могло бы вызвать у вас подозрения,– сказал я,– наоборот, если бы между мной и вашей дочерью что-нибудь было, я бы с ней вместе не поехал, подумайте сами!
Поначалу это произвело кое-какое действие. Однако она заметила:
– Вы остановились далеко от дома.
– Из-за уличной пробки.
Мне уже начинало надоедать защищаться. Я не адвокат.
– …Поверьте, мадам,– произнес я решительно.– Мадемуазель Ларшо не является моей любовницей. Несколько лет тому назад я познакомился с ней, кажется, в Сен-Жермен де Пре, и в то время между нами ничего не было… Сегодня я случайно встретил ее возле моего офиса.
– Вашего офиса?
– Да, у меня есть офис в центре. Мы поболтали о том, о сем, потом взяли такси… Потому что я хотел видеть вас, мадам.
Она вытаращила глаза.
– Видеть меня?
Я улыбнулся.
– Представьте себе, что и мне хочется вас кое о чем спросить. Я с вами еще не был знаком, но из разговора с Одеттой мне стало ясно, что вы знали одного человека, который знал другого человека, о котором я хотел бы получить кое-какие сведения.
Одно время она была лишена дара речи, потом сказала:
– Это кажется мне немного сложным.
– Все очень просто. Я объяснюсь у вас, если вы разрешите.
– Ну хорошо, поднимемся,– сказала она, понимая, что затягивать до бесконечности дискуссию на лестнице ни к чему не приведет.– Извините меня, я… Я верю вам, месье. Извините, что напрасно вас заподозрила.
– Мне это было очень лестно.
И мы продолжили наше восхождение.
Одетта Ларшо ждала нас в огромной гостиной с очень высоким потолком. Что касается гармонии, то в коммерческой фирме этажом ниже вряд ли было хуже. Отнюдь не благородная мебель никак не сочеталась со скульптурами старой эпохи, еще сохранившимися в некоторых местах резными наличниками над дверями, а также с росписями на потолке. Кстати, некоторые из них требовали срочной реставрации, хотя бы для того, чтобы кусок лепнины, изображающий частицу зада мифической богини, не свалился вам прямо в бокал с коктейлем.
Чтобы сбить нетерпение и нервозность, девица выкурила не менее пачки сигарет. Пепельница – изделие семейной фабрики,– была полна окурков с пятнами губной помады. Она наверняка не могла отделаться от мысли, что в это время я выкладываю мамаше все ее похождения.
Машинально я пересчитал стаканы, стоявшие на хрустальном подносе вместе с маслинами, обещанной бутылкой аперитива и сигаретами. Стаканов было три. Следовательно, месье Жакье на пирушке присутствовать не будет. Меня это вполне устраивало. Он мне был не нужен. Хозяйка проследила за моим взглядом и, должно быть, угадала мои мысли.
– Мой муж в данный момент отсутствует,– сказала она раздраженным тоном,– садитесь, прошу вас.
Я удобно уселся в указанное мне кресло, в то время как Одетта разливала аперитив. Потом все взяли в руки стаканы и сидели молча, будто ждали какого-то события.
– Ну так вот,– сказал я,– послушайте, зачем я хотел вас повидать, мадам. Это касается одного человека… Самюэля Кабироля.
Мадам Жакье несколько резко поставила свой стакан на поднос.
– Чтобы никто больше не говорил мне об этом гнусном типе,– воскликнула она.
– Мне хочется поговорить не совсем о нем,– поправился я,– а о молодом человеке… который… гм… его обнаружил. Как я вам уже говорил, беседуя с мадемуазель, вашей дочерью, я узнал, что вы были знакомы с Кабиролем и…
Она перебила меня и, обращаясь к дочери, произнесла:
– Ты могла бы выбирать другие темы для бесед. Что вы хотите знать об этом человеке? Ну и денек сегодня!
Первая фраза была обращена к ее дочери, вторая – ко мне. Третья была обращена к ней самой.
– Денек? – спросил я.
– Да, инспектора полиции приходили сегодня после полудня и спрашивали меня о нем. Они тоже узнали, что мы были знакомы. Если это можно назвать знакомством. Он был друг, вернее сосед, по окопам моего мужа, первого мужа, месье Ларшо…
До чего же грязная штука, эта война. Она перемешивает все и вся. Приличные люди связываются черт знает с кем. Похоже на те ужасы, что вышли из-под кисти Гойи.
– С тех пор, как умер мой муж, мы виделись очень редко… Но какого дьявола вы… вы тоже интересуетесь этим человеком?
– Я интересуюсь прежде всего Морисом Баду.
– Морис Баду?
– Студентом, который обнаружил труп.
– Ну да, понятно. Но в каком качестве вы этим занимаетесь? Вы тоже из полиции?
– Частный сектор.
– Вы хотите сказать… частный детектив?
– Да, мадам.
Она нахмурила брови, потом широко раскрыла глаза, словно услышала что-то совершенно неожиданное.
– Теперь до меня дошло! – воскликнула она, ерзая на стуле.– Нестор Бюрма, не правда ли?
– Действительно, так меня зовут,– улыбнулся я.
Сегодня я столько раз повторял это имя, что оно стало чем-то нереальным.
– Теперь я понимаю, почему оно показалось мне знакомым,– продолжала она.
Она повернулась к дочери:
– Почему же ты не сказала мне, что знаешь такого человека?
Одетта Ларшо выпустила в потолок облачко дыма.
– Но ведь мы с тобой решили, что это бесполезно.
– Что бесполезно? – спросил я.
– Я вообразила, что мне нужен частный детектив,– объяснила мадам Жакье,– в связи с этим я просмотрела в справочнике имена всех ваших парижских коллег, и, естественно, многие из них, в том числе и ваше, остались в моей памяти.
– Но дальше вы не пошли?
– Нет. Это была бы пустая трата денег.
– В любом случае, мадам, если вы измените ваше мнение, я к вашим услугам.
– Спасибо.
– Так вот, если вернуться к этому ростовщику…
– Хорошо. Значит, вы хотите знать…
Я рассказал о Морисе Баду. Пустой номер. Она ничего о нем не знала, так же, как и о его отношениях с Кабиролем. Его имя впервые она узнала из газет Итак, мои старания окончились пшиком Если только не…
