отсюда; во-вторых, думать можно и в темноте.
Но наслаждаться размышлениями мне пришлось недолго. Едва я очутился вновь в темноте, как мне померещился какой-то желтоватый отблеск внизу, но не на первом этаже, а где-то ниже. В глубине подвала.
– Эй! Там есть кто-нибудь?– спросил я.
Никакого ответа. Луч света не шевельнулся.
Рискуя свалиться вниз вместе с куском потолка, я свесился над люком и заглянул вниз. Там, на неровном полу, валялся большой электрический фонарь и освещал нечто… Я спустился, чтобы посмотреть. Это действительно оказался очень сильный электрический фонарь, но с батарейками на исходе. Прочная вещь, которая не разбилась при падении, чего нельзя сказать о ее владельце. То, что освещал фонарь, было ботинком, а в ботинке находилась нога. Я поднял фонарь и осветил лежащее тело.
Мне оставалось только навсегда распрощаться с Морисом Баду.
Глава X
ЛИКВИДАЦИЯ БАДУ
У этих типов были бандитские рожи специалистов по исполнению смертных приговоров. Для полной картины надо добавить, что один из них жевал сигарету, от другого несло ромом плохого качества. Правда, они не пришли за мной в зловещий предрассветный час, а точно в полдень, как раз в тот момент, когда мы с Элен намеревались закрыть Агентство на полутора суток. Типы без всяких церемоний приказали мне следовать за ними и доставили пред светлые очи Флоримона Фару на Кэ дез Орфевр. За всю дорогу они не промолвили ни слова.
Комиссар в тот день тоже не был болтлив. Была суббота, и он, вероятно, с горечью думал о тех, кто работает в режиме английской недели. На мое приветствие он не ответил и удостоил меня ничего не выражающим взглядом. Когда наконец решился заговорить, то сказал: «Вот опять вы влипли в историю, Нестор Бюрма».
Он говорил не спеша, без ненависти и злости, скорее с огорчением в голосе.
Я зевнул.
Спящий из Зимнего цирка не заразил меня своей сонливостью, но, вернувшись сегодня ночью домой, я просто не мог не напиться до чертиков. И сейчас у меня было тяжелое похмелье.
– Какую историю? – спросил я.
– Морис Баду, молодой человек, который обнаружил труп Кабироля. Вы читаете газеты?
– Именно из газет я узнал, что он тоже погиб. И даже в довольно странном месте. Но я не понимаю…
– Вы им интересовались,– сказал Фару.
– Не понимаю…– повторил я.
Комиссар похлопал ладошкой по бювару.
– Отвечайте. Вы им интересовались?
– Да, ну и что? Как вы об этом узнали?
– От его старика. Похоже, что некто по имени Нестор Бюрма, частный детектив, многократно звонил ему по поводу сына. Вчера, например.
Я улыбнулся.
– Вы не можете меня обвинить в том, что я прячусь.
– Я не собираюсь вас ни в чем обвинять. Почему вы им интересовались?
– Интуиция.
– Я не люблю ваших интуиции. У старика осталось впечатление, что вы хотите использовать нечто, в чем был замешан его сын.
– У меня просто была одна идея, но это не совсем так. Я искал источник доходов.
– Значит, шантаж!
– Нет. У меня были честные намерения. Я сказал себе: если Морис Баду общался с Кабиролем, который не отличался святостью, и замешан в каком-нибудь темном деле, то отец, возможно, не откажется поручить мне выяснить это дело и избавить его чадо от больших неприятностей. Но дальше моих пожеланий дело не пошло.
– А с чего вы взяли, что Баду участвовал в махинациях Кабироля?
– Мне показалось странным, что сын промышленника прибегает к кошельку ростовщика.
– Это идиотизм. Можно быть сыном промышленника и не иметь ни гроша в кармане. Кстати, этот парень поссорился со своим отцом.
– Я этого не знал, когда читал газеты. Возможно, это и была идиотская идея, но продолжение истории не подтвердило такой оценки.
Он вздохнул.
– Рассказывайте.
– Представившись журналистом, я нанес визит Баду и убедился, что он, не являясь богачом, все же не был в том состоянии, когда люди идут заложить часы или что-нибудь еще. Телефонный разговор, который я имел затем с его отцом, подтвердил это мнение. Он регулярно посылал ему деньги, понимаете? Старик сообщил мне еще кое-что: о никчемности своего сына. Он несколько раз повторил это даже как бы с юмором, но я понял, что он страдает и в случае беды не откажет сынуле в помощи. Хочу сказать, в том случае, если Морис Баду попадет в неприятную историю. Это все, что меня интересовало.
– Очень благородно.
– Да бросьте вы. Я сам бывал на мели и, в конце концов, только хотел удержать его, чтобы он не скатился вниз, если возникнет такая опасность.
– Как он воспринял это?
– Кто?
– Баду-отец смерть своего сына.
– Он убит горем.
– В этом отношении я был прав. А сейчас его переживания уже ни к чему.
– Да, теперь ничего не поделаешь. Продолжайте.
– Ни к чему не годен! Я подумал, что этот парень хочет опровергнуть мнение своего отца любым способом. Короче говоря, поручил Заваттеру, на всякий случай, последить за ним.
Я немного помолчал.
– Ну, а дальше?
– Таким образом я узнал, что ют посещает Национальные Архивы…
Опять пауза.
– Ну, дальше? – повторил Фару.
– Это не преступление. Однако во время моей встречи с Баду я заметил на его столе кучу различных бумаг, среди которых были древние документы… в общем… насколько я мог судить по их виду… и тут я подумал…
Опять пауза.
– Пожалуйста, не ломайте комедию, умоляю вас,– выразил свое нетерпение комиссар,– что вы подумали?
– Что он наверняка украл их в Архивах.
Комиссар вытаращил глаза, его бакенбарды встали дыбом.
– Это еще что за история? – прорычал он.
– Историческая история. Типичная для этого городского района. Что вы на меня так смотрите, будто я рассказываю небылицы? Черт побери! Ведь ваши легавые или их коллеги из квартала наверняка посетили жилище Баду и нашли документы, так или нет?
– Да, они нашли эти документы, но мы не рассматривали дело в этом аспекте.
– Вы правильно сделали, что заподозрили меня, до сих пор не пойму, в чем,– усмехнулся я.
