– Господина Жакье.
– А, да! И что?
Почти таким же тоном, каким сообщают время или о перемене погоды, она провозгласила:
– Он исчез... – помолчав, она повторила:
– Он исчез, но вскоре вернется, – продолжала она. – Если не к семейному очагу, то во всяком случае в Париж. А тогда я знаю, где его искать.
– Естественно, – вмешалась Одетт, – что в тот момент мама разволновалась.
– Всегда неприятно узнать, что муж тебя обманывает, – бросила мать. – Даже если у вас нет взаимопонимания. Но было бы неправдой сказать, будто я разволновалась. Я уже в том возрасте, когда такого рода неприятности перестают трогать...
– И во имя своей философии вы отказались от затеи обратиться к детективу? – поинтересовался я.
– Нет... Но я еще думаю об этом, – резко ответила госпожа Жакье. – Мне понадобится посредник. Я не могу сама опуститься до подобного шага. Я... Нужен кто-то, кто заставит его... Да... Не согласитесь ли вы взять это на себя, господин Нестор Бурма?
– То есть... – Мне не хотелось слишком откровенно набрасываться на предложенную кость. – Если вы уверены в скором возвращении...
– Уверена, но дело не в том.
– Развод?
– Есть вещи более срочные... – Она провела рукой по лбу. – Я устала... Эти полицейские...
– Они были невежливы?
– Очень корректны, но вы ведь понимаете, для человека моего положения признаваться в знакомстве с таким типом, как Кабироль...
– Я понимаю. Вы имели дело с комиссаром Фару?
– С двумя обычными инспекторами.
Я поинтересовался, что они хотели выяснить, и убедился, что действовали они в соответствии с обычной рутиной, не более того. Я вернулся к Жакье, норовившему в очередной раз исчезнуть... на сей раз из беседы.
– Ну... э-э-э... – бормотала покинутая вдова. – Одетт, прошу тебя, объясни господину Бурма... я не в состоянии...
Девушка объяснила. Не вполне самостоятельно, так как время от времени, невзирая на свое состояние, мать не могла удержаться и не вставить слово или что-нибудь не поправить.
После многих лет вдовства госпожа Виктор Ларшо превратилась в госпожу Поль Жакье. Она до сих пор недоумевала, почему. Свою ошибку она поняла очень скоро. Жакье, моложе ее, то и дело нарушал условия контракта. В прошлом ноябре – полгода назад – он завертелся вокруг Мисс Пэрль, заезжей воздушной акробатки Зимнего Цирка. В этой компании он отправился прямиком на седьмое небо. Прихватив с собой деньги. Уточним, правды ради, что из собственной шкатулки. Госпожа Жакье испытала глубокое унижение. Сбежать с бродячей акробаткой! Это стало концом всего. Я в течение нескольких долгих минут выслушивал рассуждения о том, как некоторые не умеют жить и какие у них извращенные вкусы. Инцидент чуть было не повлек за собой несчастных последствий для будущего брака Одетт. Тем более, что идиллия лишь только- только начиналась. Ничто еще не было решено. А я охотно признаю, муж, сбежавший с гимнасткой, выглядит не лучшим образом. Особенно в глазах чопорного семейства. А семейство Марёй – так я узнал фамилию вдохновенного создателя новых моделей хорошеньких пингвинчиков – было весьма чопорным. К счастью, Жан Марёй очень увлекся Одетт и ему хватило мозгов не взваливать на девушку ответственность за скандальное поведение отчима. В конце концов, это другая кровь. Очень хорошо. Поставим точку. Рассказчица перевела дыхание, а я глотнул вермута, чтобы облегчить себе переваривание всего услышанного. Около трех недель госпожа Жакье перемалывала свои проблемы в одиночестве. Этот период жизни она вспоминала вообще с неудовольствием, так как сентиментальные и семейные проблемы дополнились еще и проблемами, связанными с производством побрякушек. Один из лучших литейщиков заболел, проявляя признаки душевного расстройства, и хозяйка, подлинная вторая мама для работающих на нее пролетариев, наравне с бедной старой матерью несчастного занялась его здоровьем. Настоящая вторая мама для старых матерей тоже. Та старая мать, о которой идет речь, с тех пор помогает с уборкой дома. Если я помню, мы только что встретили ее при входе в вестибюль. Да, возможно. Ужасная драма, потребовавшая всего ее времени. Времени хозяйки дома. Я очень живо все себе представлял – и даже старушку-мать, если угодно, – но вот что не укладывалось в моем воображении, так это откуда возникла среди подобной свалки идея обратиться к частному детективу. Короче, обманутая супруга решилась наконец, чего бы ей это не стоило, сообщить в полицию о безрассудствах своего бога и господина, открыв причины бегства, назвав сообщницу, но не ее адрес, так как имя гимнастки исчезло с афиш Зимнего Цирка. Ее ожидало турне по провинции и за границей, а может она последовала за странствующим цирком. Само собой, это ничего не дало. Меня это не удивило. В 'Бюро по расследованию в интересах семьи' они никогда чудес не творили. Их каждый день ставят в известность о десятках исчезновений, половина которых относится к области фантазий, а добрая четверть – куда серьезнее, нежели побег загулявшего мужа, влюбленного в канатоходку.
– И тогда-то вы подумали о частном детективе? – вставил я, чтобы напомнить матери и дочери о существовании когда-то подобных поползновений. (Они, казалось, об этом забыли.)
– Нет.
Нет? Ладно. В таком случае, предоставим все своему течению. Подобно течению дней, недель и месяцев, когда госпожа Жакье почти позабыла (меня это не удивляло) о существовании неверного, до того, как...
В рассказ был введен новый персонаж. Я сразу представил себе этого гражданина, елейного, слащавого, преувеличенно вежливого, непременно с достойной лысиной и в жестком воротничке с заломленными уголками, с пухлыми ручками придворного аббата: мэтр Ипполит Диану, нотариус с бульвара де Фий-дю-Кальвэр. Он был нотариусом Ларшо, его жены, вдовы и Жакье. Он почти вошел в семью. В прошлом марте сему достойному мужу в интересах его клиентки понадобилась подпись ее супруга на документе. Госпожа Жакье попыталась мне объяснить, о чем речь, но так как сама, похоже, не разобралась в вопросе до конца, а я лично не очень подкован юридически, то мало что понял. Суть не в этом. Главное –
