цветок является тоже одним из обстоятельств, в котором одно и то же вещество преломилось и окрасило себя в тот, а не в другой цвет, оно восприняло из состава одного явления одну из его составных частей.
Допус<каю>, между прочим, что некогда <, когда> люди не знали происхождения радуги, он<а> для них должн<а> <была> быть особым фактом, стоящи<м> вне физических явлений, <и не чем иным,> как только факт<ом> сверхъестественной силы действия.
Таким образом, <явление,> будучи бытием, навело на ложный путь сознание людей; мы же теперь докопались до подлинной причины и выяснили, что это явление физического преломления одного и того же луча, разделенного призмой; таким образом, реальность цвета на одной стороне одна, на другой — другая; остается решить вопрос, где реальность, или подлинность, света в цвете или цвета в свете.
Теперь я вернусь к оставленному мною вопросу о графике или о линии, по которой продолжает идти развитие человеческой и других энергий в создании культурных центров, <с тем, чтобы> указать, что человек представляет собой одну из интересных в мире живых призм, находящихся в вечной работе конструирования своего сознания, творя из него ту призму, которая бы преломила явления в их подлинности.
В развиваемой линии я заметил целый ряд мест скопления его энергии. Скопление энергии, конечно, должно быть оформлено; конструктивная форма данного центра и будет признаком энергийной работы, сложившейся в те или иные построения. Каждый, таким образом, центр человеческого построения и будет не чем иным, как только призмой данного осознавания, знания, мастерства, искусства, науки и т. д.
На линии развития я возьму <обозначу как> первое место то, в котором скопилось более <или>менее несколько десятков людей. Это деревня, село, хутор. Это место представляет собой обыкновенное поле или клумбу, скажем, цветной культуры. На спектре нашего исследования обнаружим множество ярких цветов, и если мы проверим спектр другого места, цветущего поля, то увидим большое тождество обоих цветных спектров. Люди, вышедшие на цветное поле, представляют собой те же цветные точки, что и цветы в поле. Призма преломления, или восприятия, окраски равна цветам.
За деревней или селом существует второй центр, называемый уездным городом. Если сравнить спектр уездного города с предыдущим, то мы уже найдем на его плоскости появление тональных полосок, склоняющихся в сторону черного и белого. Процент черного, или темного, луча и белого начинает поглощать цветность. За уездным городом наступает губернский и дальше столица, т. е. то место, в котором напряжение энергии дошло до высшей точки человеческой современности. Этот центр уже имеет спектр наивысшего поглощения цветовых лучей, <его> окрашивание почти целиком <пере>ходит в черное и белое, оставляя между <ними> промежутки тональных бурых, коричневых, серых полос.
Отсюда мы можем найти закон, устанавливающий законную окраску вещей; мы можем по закону окрашивания той или иной вещи установить и ее время, т. е. какому центру в цветном времени она принадлежит. До сих пор закона окрашивания вещей, домов и даже холста не найдено, он существует сам по себе, но не приведен в сознание <человека>.
Уясняя себе причину данного явления <и> будучи живописцем, я остановился на <такой> исследовательской работе, которая должна дать измерения, узаконяющие меня окрашивать даже мой живописный холст.
Для меня стало невозможным руководствоваться одним эстетизмом моего вкуса или базировать свою окраску на слове «нравится».
Поскольку я <являюсь> одной из частиц человеческого движения, постольку я должен стоять в его динамическом движении и нестись в пространстве через новые и новые обстоятельства, в силу чего и происходят те или иные различия между одним центром и другим.
Одной из первых причин исследования, может б<ыть>, своеобразного цвета я установил причину, что все окрашивания цветной яркости в первых центрах линии, или графика развития, были <результатом> восприятия солнечного света, а следовательно, и цвета, которые и были связаны со всеми явлениями физических преломлений.
Таким образом, солнечный свет был наиглавнейшим источником окрашивающих веществ. Удаляясь все дальше и дальше, человек удаляется и от солнца. Город, столица уже не окрашена цветами радуги, как только тоном; сознание <человека> очень удалено от цвета. Естественно потому <, что> через призму свет преломляется уже в потухшем состоянии.
Втор<ую роль> в столице играет, как я говорил в первой части своей лекции, свет другого порядка, порядка знания, которое стоит вне различий цветовых лучей. И последний <, т. е. свет знания,> не может тоже быть без влияния на окраску формы, выявленной техническим светом знания. Они <, эти формы,> прежде всего стоят исключительно в конструктивном порядке, и цветовая окраска вещей целиком сводится к прочности или охране вещей от влияния разрушающих веществ. Покраска крыш домов вовсе не <производится> с точки зрения вкуса, как только прочности материала и т. д.
Добавлю, что столица вырабатывает <и> новый спектр <своей> цветности, который нелишен яркости. Этот особый спектр я бы назвал «металлическим цветным спектром». Техника выражает собой новую призму, через которую преломляется луч через металл, это одно; второе, сам луч происходит из металлических перемещений в особый металлический проводник света.
Здесь я указываю первые мысли, которые, можно сказать, служат мне вехами намеченной мною работы и требуют еще многих обоснований. Если сложатся так обстоятельства, <что> помогут мне продолжать свою работу, то <первые мысли> будут приведены в ясность того, что я хочу выразить, но <слв. нрзб.>
Работая над цветным графиком, пытаясь через опыт и наблюдение живой человеческой призмы установить закон, я обратил внимание на то, что линия развития цвета через центры культуры имеет свое время, а следовательно, и степень сознания, или степень культуры, в силу чего у нее и возникает та или иная форма вещи и окраска. Таким образом, каждая вещь, как и отношение к цвету, проявляет, с моей точки зрения, уровень культуры осознавания.
Следовательно, по графику цветного восприятия возможно установить высоту культуры общества и каждой отдельной личности. Производство в городе цветных, пестрых, ярких материй вырабатывается исключительно для деревень. Для потребления же городских людей существует особый спектр окраски.
Все торжественные случаи окрашиваются в два тона, черн<ый> и 6ел<ый>. Возможно, конечно, что это чисто национальные или вообще традиции <только> одной части народа. Но все же моя точка <зрения> будет та, что никакой торжественный случай как нечто выходящее из порядка обычной жизни не будет <в городе> окрашиваться в яркость и пестроту цветную.
Если же какая-либо нация все свои случаи одевает в цвет, то уровень ее культуры находится в определенном месте времени позади той, которая пришла к черному и белому.
По построенному мною графику видно, что цветное движение <, проходя> из первых своих центров, скаж<ем>, через центры последующих точек, погасает, <а> достигая наивысшего центра, поглощается черным и белым. И черное, и белое устремляются обратно, окрашивая в черное и белое те центры, которые были цветны<ми>.
Таким образом, выявление цвета связуется с большой исследовательской работой, долженствующей иметь одну линию общего движения живой человеческой призмы; и только от изучения этой призмы же, от определения во времени движущегося сознания мы можем установить и решить, что нам выявить. Нельзя выявить цвет без исследования общей линии развития цвета.
Мы можем выявить большую интенсивность цвета, но его интенсивность не будет нужна для общей призмы данного времени. Итак, выявить цвет значит ничего не выявлять или выявлять всю сущность движения культуры.
Допустим такое явление, что человек видит и выявляет цвет на специальной, для этого приготовленной, доске или холсте. Что он должен делать, если перед ним стоит определенная задача в выявлении одного цвета? Здесь является вопрос, возможно ли выявить цвет синего или красного без помощи каких-либо средств<?> Каким образом мы можем сказать или доказать, что мы выявили красное, <которое> краснее всех остальных <?> В химических выявлениях это делается при помощи или удаления, или прибавления в данное красящее вещество других элементов, т. е. создаются новые обстоятельства, которые и составляют вместе одну краску или, в другом случае, цвет и его интенсивность.
