инфракрасный фильтр и в посеревшей темноте ясно обозначились более светлые стены и совершенно темный, холодный потолок.
Вместе с сопровождавшими его десантниками старший лейтенант быстрым шагом двинулся в глубь коридора, ощущая под ногами легкое подрагивание пола. Они прошли в полной темноте около пятидесяти метров, коридор по довольно крутой дуге уходил вправо, так что обзор впереди не превышал десяти метров. И тут Игорь заметил, что стены коридора начали приобретать легкий розоватый оттенок — их температура начала повышаться. Еще через десяток метров они уже ярко светились, а несколько секунд спустя десантники увидели впереди ярко-красный цветок интенсивного теплового излучения, охватившего середину огромной кучи довольно больших валунов, полностью перегородивших коридор.
Вихров на мгновение замер — шагах в пяти от переливающегося каменного костра, почти теряясь в его сиянии, на полу шевелилось странное пятно, отдаленно напоминающее фигуру человека. Это и был человек, десантник… вернее, то, что от него осталось! Он лежал ничком, модифицированный титанопласт его «саранчи» был прорван в нескольких местах, но самым страшным было то, что ниже колен у него не было ног, а из разодранных брюк скафандра высовывалось рваное мясо и раздробленные кости… В правой руке десантник сжимал излучатель, и, судя по свечению ствола, этот излучатель совсем недавно крепко поработал. Левая, выброшенная вперед рука скребла по стеклопласту пола, словно надеясь пере двинуть бессильное тело еще на несколько сантиметров прочь от излучающего завала…
Один из десантников быстро прижал к прорехе скафандра меданализатор и тихо выдохнул:
— Жив!..
Анализатор коротко прожужжал, впрыскивая в неподвижное тело какое-то лекарство, после чего десантники осторожно перевернули свою находку. Сквозь разбитый пластик забрала на них глянули обессмысленные глаза… сержанта Зайцева!
— Как же так?.. — горько выдохнул десантник с анализатором. — Как же так… Серега?!
И, словно отвечая на этот бессмысленный вопрос, Сергей заговорил. Заговорил быстро, сбивчиво, глотая слова и не договаривая их окончаний, всхлипывая и подвывая, а невидящие, побелевшие, мертвые глаза его упрямо смотрели в потолок, не замечая склонившихся над ним товарищей:
— Они… живые… Большие медленные, а маленькие… шустрые… Они живые… Мы думали, завал, а это они… специально собрались… кучей… Там сверху щель между кучей и потолком. Толька думал протиснуться верхом, чтобы кучу неразбирать, Андрис его страховал, а я был внизу. У самого края кучи… Мне еще странным показалось, что маленькие камни сверху не скатываются, а они просто… в засаде сидели…
Его обрубленное снизу тело дернулось, и он горлово взвизгнул:
— Засада!.. Засада это!.. Верхом не пробуйте!..
Визг захлебнулся бессмысленным хрипом, и обрубок человека, прежде бывший сержантом Зайцевым, замер… умер, и только левая ладонь сжималась и разжималась, будто бы пыталась поймать… удержать вытекающую жизнь, а губы опять быстро зашевелились, выталкивая наружу едва различимые слова:
— Толька сообщил, что уже видит конец завала, там… цех… тот, что мы проходили, и Андрис тоже всунулся в щель… Я хотел возвращаться за старлеем и остальными… И тут куча… зашевелилась. Нет, она не оседала… не осыпалась… Она… вздыбилась! Взбухла!.. Ребята даже не вскрикнули… Я хотел забраться на кучу, помочь хотя бы Андрису, а… У нижних, у тех, что… большие, у них… зубы!
И снова в узком коридоре отскакивая от стен заметался нечеловеческий визг:
— Зубы!!! Зубы!!! Каменные зубы!!!
Сержант замолчал. Вихрову показалось, что жизнь окончательно покинула это изуродованное, искромсанное тело, и десантник, взглянув на панель меданализатора, подтвердил:
— Все… Конец…
Но тут снова раздался едва слышный шепот уже мертвого Зайцева:
— Я стрелял… я стрелял… я стре…
Затем в темном коридоре, у истекающей жаром излучения груды валунов долго висела тишина, пока десантник, сидевший в головах погибшего сержанта, не Приподнялся и не выдохнул:
— Все… Теперь уже точно все…
Вихров тоже встал с пола. Огляделся. Хриплым от напряжения голосом скомандовал:
— Отнесите сержанта назад… метров на двадцать…
Десантники молча выполнили приказ и вернулись.
Вихров стоял, сжимая в руках излучатель, на забрало его шлема была опущена защитная алмазонитовая маска с узкими прорезями для глаз.
— Прикрывайте меня… — коротко бросил он и поднял излучатель.
Перед Вихровым лежала мертвая груда камней. Датчик биологически активных органических соединений молчал, значит, эта груда действительно была мертвым камнем! Но трое погибших десантников опровергали это, умерший на его руках сержант Сергей Зайцев опровергал это… Умница Зайцев, который нутром чувствовал любые ловушки, попался на этом «живом» камне!.. Игорь нажал на спуск!..
На самом нижнем, огромном, почти черном, холодном валуне, в самой его середине, вспыхнула ослепительная, золотисто-оранжевая точка. Диафрагма излучателя пропускала самый узкий и потому самый мощный луч. Через мгновение камень в том месте, куда уперся луч, вскипел и потек, а от этой точки по темной неровной поверхности расползлось багровое пятно ожога.
В этот момент с вершины кучи сорвался небольшой окатыш и, словно выпущенный из пращи, врезался точно в забрало вихровского шлема. Защитная маска выдержала этот удар, голыш разлетелся в стороны шрапнелью, а к ногам старшего лейтенанта шмякнулась… сердцевина этого голыша, мягкая, покрытая тянущейся, мокро поблескивающей слизью.
— Я сказал, прикрывайте!!! — рявкнул Вихров, перекрывая возникший в коридоре неизвестно откуда взявшийся низкий тоскливый вой.
С вершины зашевелившейся кучи сорвался еще один некрупный окатыш, но до Игоря он не долетел. В воздухе его встретил широкий фиолетовый луч гравитра, ударивший справа от старшего лейтенанта. Камень смялся, как кусок теста, угодивший в стену, завис на секунду, его мелкие осколки осыпались на пол, а следом за ними шмякнулся еще один осклизлый сгусток. И из-под этого расползшегося по полу сгустка показалась медленная лужица густой мутной желтоватой жижи.
Огромный шершавый шишковатый валун, атакованный Вихровым, медленно истекал расплавленным камнем. Казалось, еще немного, и луч излучателя пробьет его насквозь. Еще два окатыша, непостижимым образом вырвавшись из середины кучи, пытались допрыгнуть до старшего лейтенанта, но были встречены ударами узконаправленного гравитационного поля и уничтожены. Игорь, расставив ноги и чуть пригнувшись, замер, поливая смертельным излучением мертвый валун, и вдруг огромный камень расколола трещина, но проходила она совсем не там, где пылал след лучевого удара. Перечеркнув каменюку сантиметрах в тридцати от пола, эта трещина стала быстро расширяться. Верхняя часть валуна приподнималась, выталкивая кверху наваленные на него камни, а в темной, казавшейся бездонной трещине высветились игольчато-острые, неровные осколки и в самом деле весьма похожие на кривые, жуткие, алмазно поблескивающие, в кровавых потеках… зубы.
Низкий тоскливый вой, наполнявший коридор, мгновенно перерос в вибрирующий, высокий до визга вопль. Казалось, вопили сами стены коридора, а через мгновение последовал тупой удар, и валун раскололся, теперь уже сразу на несколько частей!
Вся груда камней дрогнула, осела, осыпалась, но при этом осыпь пошла странно, боком, подчиняясь не законам тяготения, а каким-то иным, своим собственным законам. Самые крупные валуны не остановились, вывалившись из кучи на пол, они, опережая окатанную мелочь, устремлялись вперед, в сторону десантников, перекатываясь через появляющиеся в них трещины, сшибаясь и отталкивая друг друга… Они… торопились!
Теперь уже с двух сторон от Вихрова замелькали фиолетовые лучи гравитров, встречая самые торопливые «булыжники», раскалывая их оболочку и размазывая по полу их мягкие внутренности. Сам Игорь увеличил просвет диафрагмы излучателя и поставил его на импульсное действие — по каменной груде, по- прежнему перегораживающей коридор, начали бить оранжевые молнии, дробя валуны в щебень, выжимая из камня студенистое нутро.
Казалось, что брошенный в каменную груду гравитационный и лучевой ураган сметет эту тяжелую,
