это и нужно. Только безумный может справиться с безумием, которое нависло над твоим городом, Айра! А править тем, что настанет после окончания безумия, будет твой сын. Позже… А этому неизвестному не нужен Скир. Хотя мне кажется, что он ходит в советниках чуть ли не у самого конга. Он охотится тут на какого-то зверя. Кстати, он просил описать себя, если ты будешь его искать. Да, он знаком с тобой. Он просил сказать тебе, что порой он бывает очень низкого роста и у него всегда с собой меч, похожий на лопату, и фляга с жидким огнем. Почему он был уверен, что я буду говорить с тобой? Неужели ты так хороша? Зия очень ждет встречи с тобой!
— Где мне искать девчонку? — прошипела Айра.
— Завтра на площади, — растянула губы в улыбке Зерта и добавила, кашляя: — Не знаю, испробовал ли уже Лек ее плоти, но плеть ложится на ее белую спину с таким звуком…
Айра взмахнула посохом, и ледяные иглы почти разорвали Зерту, вышли из глаз, из ушей, изо рта. Рич с испугом посмотрела на окровавленные ладони.
— Она все равно бы ничего не сказала, — процедила Айра и обернулась.
Тир стоял за ее спиной. Его лицо было белым.
— Там никого нет! — раздался на лестнице встревоженный голос Жорда. — У вас тут пахнет кладбищем! О!.. Тьфу! Бравус выкапывал мертвецов и развлекался с ними?.. Сумка Туска?.. Я нацеплю на себя немного амулетов?.. А могу я взять вот этот меч?.. Что случилось? Вы оплакиваете старину Бравуса?..
— Что будем делать? — спросила Рич.
— Ждать, — ответила Айра. — Правда, я бы не хотела провести остаток времени здесь.
— Я знаю, куда пойти, — выпрямилась Рич. — Есть хорошее место. Тут недалеко. Дом Седда Креча. Я знакома с привратником.
— Жорд, — глаза Айры скользнули по искаженному болью лицу Тира. — Возьми этот меч. И сумку с амулетами. Отнеси ее Вертусу, они ему нужны. И еще. Побудь пока там. Если Марик где-то и будет искать нас, только в храме Мелаген. Передай ему, где мы.
Глава двадцать третья
Преодоление
Время по-прежнему текло медленно. Рин еще раз обследовал кельи, простучал стены. Пытался смотреть сквозь них, но заброшенная тюрьма была выдолблена в сплошной скале. Затем попробовал выломать двери камер, но они были забиты в скалу намертво. Пришлось доставать из ножен меч.
Рин распустил шнуровку на рукояти, потянул меч на себя и, как всегда, почувствовал тепло клинка. Даже в кромешной темноте он не был серым, как все вокруг, а виделся в естественном свете — лепестком желтоватой кости, обрамленным черной каймой. На мгновение Рин представил, что за ручища могла бы иметь на пальце такой ноготок, вздрогнул от холода, поползшего вдоль спины, и рассмеялся собственному испугу.
Меч перерубал бронзовые петли играючи. Казалось, что изрядная толщина клинка должна была неминуемо заклинить его, но металл словно распадался от прикосновения кости. Рин даже подошел к стене и попытался рубануть камень. Пыль и щебень брызнули в стороны, на стене образовалась борозда глубиной в толщину пальца, но клинок нагрелся так, что Рин отдернул руку, прикоснувшись к нему.
— Не буду, — пересиливая боль, он погладил кость. — Не буду.
— Добываешь бронзу? — донесся голос сверху. — Пожалей меч. Он не для грязной работы.
— Я уже понял, — проворчал Рин. — А бронза ценится, кстати. Вот выберусь отсюда, попробую продать.
— Выберись, — захихикал Камрет.
— Я даже поспал чуть-чуть, — крикнул Рин. — Тут уютно! Ты-то где пропадал?
— Заботы! — заскрипел коротышка. — Ты же знаешь, я всегда при деле. К тому же я на охоте!
— А как обходишься без игры? — спросил Олфейн. — Ты же всегда любил бросить кости!
— С кем тут играть? — хмыкнул Камрет. — К тому же зачем мелочиться? Если уж бросать кости, то сразу много. Тысячи костей! Десятки тысяч! Правда, они пока что покрыты плотью…
— Тут, кстати, тоже много костей! — сказал Рин. — Не подскажешь, что за местечко?
— Да уж и скрывать нечего, — зевнул наверху Камрет. — Тут, до того как Ирунг начинал строить дворец конгу, было несколько усадеб всякой мелкоты и домик самого Ирунга. Вот от его домика темница и осталась. А ты думал, что старый маг был добряком? Думаю, что, когда он засыпал ход в темницу, часть узников была еще жива!
— А ты как докопался сюда? — поинтересовался Рин.
— Камень тут хороший, — объяснил Камрет. — Никакая магия его не берет. Кровью пропитан, что там, внизу, что здесь. Наверное, Ирунгов палач как раз тут и упражнялся. Я даже огородил это место — так оно мне понравилось. Да так огородил, что и старик Вертус, Ирунга заменивший, его не заметил. Хотя он и не ходил на стройку, все на пергаментах вырисовывал — что да куда. А я искал место, куда определить самых неуемных дружков. Тут хоть обколдуйся, все равно наружу ничего не выйдет!
— Однако сам подколдовываешь? — выкрикнул Рин. — Я смотрю, через одну из дыр ветерком дует. Или у тебя там окно открыто?
— Бери выше, — засмеялся Камрет. — У меня тут крыши вовсе нет. Но подколдовываю, да. Сам по себе ветерок в дыру не задует! Или ты хочешь, чтобы я дал задохнуться старинному приятелю?
— Думаю, что именно это ты мне и готовишь, — признался Олфейн.
— Может быть, — пробормотал Камрет. — Я еще не решил. Есть еще мысль залить тебя водой. Или жидким дерьмом, смотря по настроению.
— Лучше водой, — попросил Рин. — Хоть поплаваю. Что касается дерьма, то при всем признании твоих способностей моя казнь затянется.
— Ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься, — захихикал Камрет. — Ну ладно, пока я тебя оставлю. Охота идет, надо присматривать!
— Ты бы не закрывал отверстия! — закричал Рин. — Я бы подышал пока? Тут воняет, как в могиле. А то ведь задохнусь! А какое, в самом деле, удовольствие, если не наблюдать за муками?
— Ты становишься взрослым, Рин Олфейн, — хмыкнул Камрет, и сверху чуть слышно донеслись шаги. — Не скучай!
— Спасибо, коротышка! — крикнул Рин и стал ворочать бронзовые полотна.
Когда из дверей и дверных рам получилась корявая башня, Рин еле стоял на ногах. Однако он забрался по ней на самый верх и почти дотронулся до низкой части купола. Конструкция подрагивала, но стояла крепко, скрученная по углам железными прутьями, вырубленными из смотровых окошек в дверях. Рин удовлетворенно слез с получившейся вышки и отправился к наскоро оборудованному лежбищу. Там он, не жалея воды, промыл руки и поел, после чего потратил некоторое время на то, чтобы заживить ссадины и отдохнуть.
Сон его был коротким и темным. Кошмары топтались где-то рядом, но через очерченный им же самим во сне круг не прорвались. Поднявшись, Рин выпил вина и надолго задумался. Сначала он обдумывал то, что собирался совершить, и пытался оценить пределы своих возможностей. Затем его мысли переметнулись на то, что им движет, кроме необходимости быть в нужное время рядом с Айрой и Орликом и жгучего желания хотя бы взглянуть в глаза негодницы Рич и даже, если боги будут милостивы, вдохнуть запах ее волос.
Потратив некоторое время, Рин уверился, что в нем нет ненависти, потому как тот огонь, что горел в его сердце, мог быть чем угодно — негодованием, гневом, но не ненавистью и злобой. Поняв это, Олфейн выдохнул с облегчением, потому что, отыскав в себе хоть крупицу мерзости, он бы потратил долгое время на ее выжигание и мог не успеть к сроку. Он ясно осознавал, что не годится на роль доброго храмовника и заботливого лекаря, но тяжести в его груди не было, хотя боли хватало с избытком. Завершив с самопознанием, Рин задумался о дальнейших шагах, представил все, что ему предстояло совершить до утра, поднялся и приступил к делу.
