Повязываю шейный платок и подхожу к окну, из которого открывается чудный вид на сад. Кэролайн прогуливается у цветочных клумб и время от времени заглядывает в книгу. Она, верно, повторяет свою роль. Мы все только и делаем, что учим текст пьесы. В последнее время Оттеруэл недоволен нами. Он явно нервничает перед премьерой.
В который раз отмечаю про себя, что не могу оторвать взгляда от этой женщины. Мне предстоит соблазнить ее как можно Скорее. Соблазнить и воспользоваться ее деньгами.
Собственная нерешительность приводит меня в бешенство. К черту пьесу, к черту сентиментальность, которая делает меня размазней. Что же в ней такого, что заставляет восхищаться каждым ее движением? Мне следовало давно соблазнить ее и исчезнуть. И все же я медлю. Снова и снова воскрешаю в памяти эту картину. Она, озаренная лучами солнца, держит младенца на руках. Словно мадонна, сошедшая с полотен итальянских мастеров. Нежный взгляд и улыбка на устах… Деревянный стол, вычищенный добела, глиняная посуда, кувшин с цветами. Игра света и тени.
Она поцеловала и сказала, что благодарна мне. Не понимаю за что, пройдет несколько дней, я исчезну, прихватив ее деньги. Вот тогда-то она поймет, кто я такой на самом деле. Посмеется над милым приключением. Быть может, вздохнет с грустью. И успокоится на мысли, что ее деньги не были потрачены зря. Я вспоминаю о серьгах. Не забыть бы вернуть их.
Леди Кэролайн Элмхерст
Я решаю написать письмо моей сестрице Джейн. После смерти Бладжа я обосновалась в Лондоне и через какое-то время вышла замуж за Элмхерста. Вскоре мы поссорились с ней. До сих пор я не понимаю причину этой ссоры. Ее муж — священник, она должна была одобрить этот брак. В конце концов, это лучше, чем находиться в унизительном положении любовницы. Забыв о прошлых обидах, я решаюсь сделать первый шаг к примирению. Уверена, что я ее удивлю своим поступком. Осознание собственного смирения и великодушия несколько поднимает мне настроение.
Завтрак оказывается сущей пыткой. Нежные взгляды и воркованье Тома и Фанни. Он намазывает вареньем гренку для нее. Она, многозначительно поглядывая на него, размешивает ложечкой сахар в его чашке. Касание ног под столом, столь очевидное для всех. Все это повторяется изо дня в день, с момента объявления их помолвки.
Я страшно завидую. Я тоже хочу быть любимой и обмениваться с Конгривансом игривыми взглядами и глупыми шутками. Я хочу таких же нежных отношений, как у Оттеруэлов и Линсли. Я хочу говорить о венчании, новых платьях, знакомстве с родственниками, свадебном путешествии и медовом месяце. Именно поэтому я решаюсь написать своей сестре. Черновик готов. Он пестрит вычеркнутыми строчками. Беру письмо и выхожу в сад. Мне предстоит проветрить голову и еще раз перечитать письмо.
Что ж, теперь осталось переписать письмо набело.
Иду в глубь сада и вижу престранную картину. Над клумбой склонилась грузная фигура. Да это Бартон! Он без стеснения рвет цветы с клумбы Оттеруэла. Увалень подносит букет к носу. Его лицо меняется до неузнаваемости и становится очень странным и нежным. Не сомневаюсь, букет предназначается Мэри. Она уже не раз появлялась передо мной с цветами, приколотыми к платью.
Бартон видит меня, прячет розы за спину и снимает шляпу.
— Доброе утро, миледи.
— Доброе утро, Бартон. Не знала, что вы любите цветы.
Он краснеет и бормочет что-то невнятное. Затем улыбка озаряет его лицо.
— Мне дали роль в пьесе, миледи.
— Да что вы говорите! Надеюсь, ему не доверили роль феи.
— Так оно и есть, миледи. Я буду играть столяра Пилу вместо одного из здешних лакеев. У бедняги — огромный фурункул на… В общем, он не может сидеть. А еще меня обмажут штукатуркой, и я буду изображать стену, через которую будут перешептываться Пирам и Фисба.
— Не сомневаюсь, что у вас все получится, — искренне говорю я.
— Благодарю вас, миледи. Вы увидите меня с бородой. Иногда я примеряю ее. Вот и теперь представился случай.
— Вам часто приходится выдавать себя за другого?
— Нет, миледи, не часто. Иногда мы с господином…
Он смущенно замолкает.
Ах да! Я забыла о том, что Конгриванс был шпионом. Не на шутку испугавшись, что Бартон раскроет мне государственную тайну, я спешу остановить его:
— Нет-нет, Бартон, прошу вас, не продолжайте. Я все понимаю.
Он смущенно переминается с ноги на ногу, наступая своими огромными башмаками на нежные маргаритки.
— Благодарю вас, миледи.
Я киваю ему, складываю письмо и опускаю в карман. Сейчас подадут завтрак. На сегодня запланированы две репетиции — после завтрака и после обеда. Впервые нам предстоит сыграть всю пьесу целиком, без блокнотов и подсказок. Время, отведенное на репетиции, заканчивается. Собственно, как и мое терпение.
Первая сцена. Мы с Конгривансом сидим в зале. Дарроуби, мистер и миссис Линсли стоят где-то за кулисами. Фанни стоит перед сценой, что-то пишет в блокнот и время от времени дает указания актерам.
Малыш Джеймс появляется на сцене, держа за руку леди Оттеруэл. Он играет индийского мальчика, из-за которого ссорятся Оберон и Титания, царь и царица фей и эльфов. Джеймс лает. Из зала слышится смех. Воодушевленный успехом, малыш лает еще раз.
— Нет, мальчик, — останавливает его лорд Оттеруэл, — не смей лаять!
— Какой непослушный ребенок! — восклицает леди Оттеруэл.
— Прошу вас, продолжайте, — просит Фанни. — Джеймс, ты полаешь позже, не теперь. Не забывай, сейчас ты просто маленький мальчик.
— Гав! — продолжает настаивать на своем Джеймс.
— Довольно! Вон со сцены! — орет Оттеруэл.
Его лицо багровеет не то от гнева, не то от жары. И в самом деле, в зале очень душно.
— Сэр, прошу вас.
