и даже интимные интонации. — За последние несколько месяцев я очень сильно издергалась. Много странствий, случайных знакомых, неожиданных встреч… Нервы, видите ли, ни к черту… Понимаю, выглядит это, наверное, очень глупо. И как всякая уважающая себя женщина, в номер которой без приглашения, открыв дверь собственным ключом, вошел незнакомый мужчина, я должна сейчас расчесываться перед зеркалом или накладывать грим на лицо, чтобы произвести на вас самое благоприятное впечатление… Но почему-то я держу в руках автомат и даже — поверьте сударь, это происходит помимо моей воли, — сняла его с предохранителя. Возможно, вам это неизвестно, но отель, в котором я живу, — очень тихий и респектабельный. Вы же понимаете, сударь, господин Аристотель Онассис где попало останавливаться не станет. Это с его-то возможностями! Так что мне бы не хотелось лишнего шума, я обязана думать о собственной репутации. Я вам вот что предлагаю, сударь: давайте отложим наше свидание на более подходящее время. Тем более, что я к нему совершенно не готова — ни физически, ни морально…
—
Мисс Мальцева, — вдруг резко зачастил пожилой голос. — Моя фамилия Стеймацки. Лука Стеймацки. Я — сотрудник Центрального разведывательного управления США. Господин Юджин Спарк, которого вы достаточно хорошо знаете, является моим коллегой и даже в некотором смысле учеником. Правда, это было довольно давно. Я имею в виду годы его ученичества. В настоящее время Юджин находится со специальным заданием за границей. Ему пришлось вылететь срочно, и только поэтому сюда явился я, а не он, как это происходило раньше. У вас совершенно нет причин опасаться меня, поверьте мне. Я ваш друг и вхожу в оперативную группу сотрудников ЦРУ, на которую возложена ваша личная безопасность. В данный момент я имею поручение срочно отвезти вас к одному господину…
—
К какому еще господину?! — Мое возмущение было мгновенным и чисто рефлексивным. В принципе я не очень-то и вслушивалась в сбивчивые объяснения незваного визитера. В тот момент меня по-настоящему интересовали только две вещи: можно ли каким-то образом покинуть ванную через узкое оконце-бойницу, выходившее на четырнадцатый этаж, и какой природный, рукотворный звук сможет убедить Стеймацки в том, что я, потеряв терпение, взвожу затвор мифологизированного автомата Калашникова. — Кроме господина Спарка я никого в Америке больше не знаю. Мало того, и знать не хочу. Понимаете, сударь, большую часть своей жизни я провела в католическом монастыре, а там, если вам это неизвестно, такие…
—
Вы встречались с этим человеком три месяца назад в Буэнос-Айресе, — все с той же поспешностью сообщил незнакомец.
—
А вам откуда это известно?
—
Юджин сказал мне об этом сам.
—
Эта наша личная тайна. Он не мог вам ее раскрыть.
—
Тем не менее это так, мисс.
—
Хорошо. В чем я была на этой встрече?
—
О таких деталях речь не шла.
—
Опишите человека, к которому вы должны меня отвезти! — потребовала я тоном комендантши женского общежития при крупной ткацкой фабрике. — Только будьте осторожны, господин Стеймацки: одно неверное слово, одна неточность в описаниях и я…
—
Знаю, вы открываете по мне огонь из автомата Калашникова, — пробурчал Стеймацки. — И забрасываете гранатами… Итак, мэм, человек, который послал меня за вами, — пожилой мужчина за шестьдесят, невысокого роста, седой, говорит хриплым басом и часто курит зловонные сигары. Хотя по части запаха я, возможно, заблуждаюсь. Видите ли, мисс Мальцева, я принципиальный противник никотина…
—
Господин Стеймацки, а вы знаете, кто я?
Естественно, я не поверила ни в одно его слово. Впрочем, надо было обладать реакцией сельского милиционера в предпенсионном возрасте, чтобы не узнать в описании мужчины, курящего зловонные сигары, юджиновского шефа Генри Уолша. В то же время у меня не было ни малейших гарантий, что эти пикантные подробности неизвестны даже постовому на проходной Лубянки. С другой стороны, мне очень не хотелось, чтобы Стеймацки все это понял и перешел от дипломатических переговоров к форсированным агрессивным действиям. И потому с фанатизмом ленинского стипендиата на последнем этапе подготовки к летней сессии я пыталась направить нашу совершенно идиотскую беседу через дверь в светское русло.
—
Да, мэм, я знаю, кто вы.
—
Вы женаты?
—
Господи, а это вам зачем?
—
Господин Стеймацки, вы женаты?
—
Д-да.
—
Так вот, представьте себе на секунду, что на моем месте, вот в этой ванной, находилась бы ваша супруга…
Стеймацки что-то быстро забормотал на латыни. Я разобрала только «Иисус Христос» и «Пресвятая дева Мария».
—
Вы что-то сказали, сударь?
—
Нет, я просто представил себе эту картину, мэм.
—
Мне почему-то кажется, что ваша жена, господин Стеймацки, женщина умная.
—
Возможно, мэм, — как-то неохотно согласился Стеймацки.
—
Следовательно, на моем месте она бы задала себе вопрос: «А что, собственно, такого сообщил тебе этот явившийся без спроса мужчина, чего не мог бы знать человек, специально направленный КГБ?»
—
Я понимаю ваши сомнения, мисс Мальцева.
—
А раз так, то, пожалуйста, извините, что не могу принять вас надлежащим образом — я, знаете ли, никого в гости не ждала. До свидания, господин Стеймацки!..
—
Минуточку! — по тому, как в голосе Стеймацки прорезались визгливые нотки, я сразу же поняла, что светская часть нашей так мирно складывавшейся беседы близка к завершающему аккорду. — Мне аттестовали вас, как умную женщину…
—
Вы даже не представляете себе, господин Стеймацки, как прекрасно работает отдел дезинформации КГБ СССР. Не в пример отделу планирования операций. Они…
—
Перестаньте меня перебивать, черт бы вас подрал! — неожиданно взревел голос непрошенного гостя. — Вы трещите без умолку, болтаете откровенную чушь и проявляете элементарное неуважение к старшему по возрасту!..
Сообразив наконец, что мирные переговоры зашли в тупик, я поняла, что терять мне больше нечего, и решила, не теряя темпа, не отсиживаться в пассивной обороне и перейти в решительную контратаку:
—
А почему, собственно, вы на меня орете, сударь?! Кто вам дал на это право? Какого хрена, в конце-то концов?!
—
Я старше вас на двадцать три года! — не унимался очень ранимый, судя по болезненной реакции, Стеймацки. — Имейте уважение к взрослому человеку, который, кстати, находится при исполнении служебных обязанностей, и извольте выслушать меня до конца!
—
Дяденька, извини засранку, — пробормотала я по-русски, рефлекторно пытаясь соорудить на поясе банного халата четвертый узел.
—
Что вы сказали?
—
Я извинилась перед вами на родном языке моей матери.
—
О'кей! — Тон непрошенного визитера чуть смягчился, но по-прежнему сохранял интонации классного руководителя самого отстающего класса в школе. — Если бы я был тем, за кого вы меня принимаете, вас бы уже не было в живых, мэм. Я выломал бы эту хлипкую дверь и утопил бы вас в ванной. И без кретинских разговоров о моей супруге, о которой вы возомнили черт знает что. Причем сделал бы это так тихо, что господин Онассис, на которого вы тут ссылались, ничего об этом не узнал. Вместе с
