—
Как замяли?
—
Вышли через третье лицо на БНД, передали немцам кое-какие документы с крепким компроматом на их человека в Индонезии. Те для приличия поторговались немного, но потом пошли на попятную. И того, и другого отозвали, но без шума в прессе. А второй случай в 1962 году, в Канаде. В принципе та же самая схема…
—
А нам что, Юлий Александрович, нечего предложить колумбийцам взамен?
—
В принципе есть… — Воронцов на секунду запнулся. — Но разговаривать с ними сейчас абсолютно бессмысленно, Юрий Владимирович, — все концы в руках американцев. В настоящее время они там платят и именно они принимают на себя все долги.
—
Какие именно концы? Пожалуйста, точнее, Юлий Александрович.
—
Полное признание Копггы в том, что его завербовал председатель КГБ СССР…
—
Слова, — пожал плечами Андропов. — Обычные слова…
—
Этими словами Кошта подписал себе смертный приговор. Я имею в виду, политический смертный приговор.
—
Дальше! — потребовал Андропов.
—
Есть письменное признание в том, что его, колумбийского сенатора, КГБ намеревался использовать как ключевую фигуру в организации государственного переворота с целью прихода к власти в Колумбии леворадикальных элементов.
—
Еще!
—
Официальное заявление спикера парламента Колумбии, которому, собственно, и признался Кошта.
—
Все?
—
Нет, Юрий Владимирович, к сожалению, не все. Есть еще материалы по делам Мишина, Гескина, Тополева, Мальцевой, которые в совокупности могут помочь воссоздать приблизительную картину планировавшегося переворота… Документы получаются крепкие, Юрий Владимирович, опровергнуть их будет непросто…
—
Так чего они ждут?
—
Простите? — Воронцов вскинул на председателя КГБ недоуменный взгляд.
—
Я спрашиваю вас, Юлий Александрович, чего ждут американцы? Почему не дают команду о высылке наших дипломатов?
—
Ну… — Воронцов как-то совсем не в своем стиле, по-крестьянски, поскреб пальцем кончик носа. — Просчитывают, должно быть…
—
Что именно?
—
Масштабы скандала, хотя бы. Дело нешуточное, Юрий Владимирович, они должны предусмотреть все нюансы, проконсультироваться с госдепартаментом и военными, предусмотреть наши ответные шаги. По идее, мы ведь не будем сидеть сложа руки. Правда, со стороны это слишком уж точно укладывается в схему «Сам дурак!» Прав, обычно, тот, кто начинает первым. Тем более, если он действительно прав. И особенно, в нашем ремесле, Юрий Владимирович…
—
Пожалуйста, поподробнее, — Андропов придвинулся к столу вплотную и почти лег на него грудью. — Вы говорите об ответных шагах! Но каких?
—
Не знаю, Юрий Владимирович. На мой взгляд, дело абсолютно безнадежное…
—
Верно! А они думают. Значит, есть что-то такое, чего они опасаются? И чего, возможно, мы не предусмотрели? Как думаете, Юлий Александрович?
—
А что тут думать?! — пожал плечами Воронцов. — В настоящий момент мы можем замотивированно выслать из СССР за деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом, максимум двух американских дипломатов. И то выглядеть это будет, скорее, как жест отчаяния… Не говоря уже о том, что это — крайняя мера, и Громыко, думаю, так просто на подобный обмен пощечинами не согласится — это уже будет бить по нему лично.
—
Кстати, о крайних мерах, — Андропов откинулся на спинку кресла. — Выяснили, где Мальцева?
—
Вероятнее всего, в Штатах.
—
Ищите?
—
Я распорядился временно прекратить поиски.
—
Почему? — на толстых губах Андропова скользнула гримаса неудовольствия. — И почему мне об этом ничего не сказали?
—
Видите ли, Юрий Владимирович, я по собственному опыту знаю: в таких ситуациях должно пройти какое-то время. Сейчас, очевиднее всего, американцы прячут нашу знакомую на какой- нибудь явке, пока не разберутся окончательно, что с ней делать дальше. Для ее поисков понадобятся огромные усилия. С таким же успехом я могу поставить перед американской резидентурой задачу отыскать иголку в стоге сена. Однако все наши люди в курсе дела, через пару недель поиск будет возобновлен. Так что, думаю, рано или поздно результат будет.
—
Что Мишин?
—
Он в Израиле.
—
Вы не сомневаетесь?
—
Практически, нет. Есть несколько косвенных свидетельств, Юрий Владимирович. Кроме того, это логично.
—
Что вы имеете в виду?
—
Моссад — единственная западная спецслужба в мире, которая закроет глаза на практически доказанный факт, что наш выкормыш отправил на тот свет пятерых людей ЦРУ. У них там свои счеты…
—
Вы думаете, евреи могут использовать Мишина против нас?
—
Только в том случае, если решат им пожертвовать. Но это вряд ли, Юрий Владимирович. Мишин прекрасный оперативник, уж мы то это знаем. А география работы Моссада — весь мир. Думаю, если израильтяне действительно решатся его использовать, то рано или поздно Мишин проклюнется где-нибудь в Европе или в Африке. Ну а уж мы постараемся его не упустить.
—
Его необходимо убрать, Юлий Александрович. Равно как и Мальцеву. — Выражение лица Андропова — чуть рассеянное, отражавшее интенсивную работу мысли, никак не соответствовало жесткости только что вынесенного смертного приговора. — И дело тут, кстати, не только в предательстве. Оба этих человека связаны с делами, о которых не должен знать никто. Тем более, в данной конкретной ситуации…
—
Вы имеете в виду государственную тайну, Юрий Владимирович?
—
Я имею в виду наши ошибки, Юлий Александрович. — Андропов уставился на Воронцова тяжелым взглядом. — Помните об этих людях всегда. Без них нас могут просто лишить постов, правительственных санаториев, прикрепления к кремлевской больнице и персональной пенсии союзного значения. А вот с ними…
—
Я понимаю вас, Юрий Владимирович.
—
Хорошо, — кивнул Андропов. — Вернемся к нашей проблеме… Может быть, поздравить Кошту с каким-ни- будь праздником?
—
Что это нам даст? — Воронцов как-то виновато улыбнулся. — Все уже задокументировано и легло в архивы сразу нескольких спецслужб. Причем с достаточно серьезными подтверждениями Тополева. Что же касается м-м-м… безвременной кончины сенатора Кошты, то она может превратить данную ситуацию и вовсе в бесперспективную. Хотя бесперспективнее, по-моему, не бывает.
—
Да уж, — процедил Андропов. — Действительно, бес- просвет какой-то выходит.
