Может быть, мы с вами родственники?
—
Бог миловал! — без тени юмора пробормотал Никифоров. — Скажем так: у меня есть свои резоны.
—
Какие резоны? — продолжал наседать Цвигун. — Что вы хотите получить за свое участие? Кресло начальника ГРУ? Звание генерала армии? Фрак посла? Деньги? Драгоценности? Антиквариат? Что?!
—
Не так быстро, Иван Кузьмич! — Никифоров вытянул руку ладонью вперед, словно останавливая напористого собеседника. — Я человек немолодой, не так-то просто мне…
—
Да перестаньте вы кокетничать! — поморщился Цвигун. — Мы с вами почти ровесники. Поймите, Степан
Федорович, пока я не буду знать, ЧЕМ именно продиктовано ваше горячее участие в моих личных проблемах, я не могу говорить с вами открыто. А тем более принимать вашу помощь.
—
Я вам пока не предлагал помощь, Семен Кузьмич.
—
А я вам пока ничего не рассказывал, Степан Федорович.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Оба генерала молча анализировали первый этап переговоров, прикидывая дальнейшую тактику.
К этому моменту Цвигун полностью успокоился, поняв, а вернее, ПОЧУВСТВОВАВ, что Никифоров, скорее всего, действует в одиночку. То есть, как это бывает порой с вечно вторыми, пустился в самостоятельное и опасное плавание, чтобы к финишу стать первым. Такая мотивация опытного и еще вполне конкурентоспособного гэрэушника Цвигуна устраивала полностью. Оставалось лишь устранить последние сомнения, кое-что принципиально выяснить, и ситуация, казавшаяся ему еще час назад беспросветно тупиковой, вырисовывалась в куда более благоприятном свете.
—
Так чего вы хотите, Степан Федорович?
—
А если я скажу, что хочу все, что вы, Семен Кузьмич, перечислили минуту назад? Ну, разве что кроме должности посла, которая, как вы понимаете, мне ни к чему? Вас это не испугает?
—
Наоборот! — Цвигун совершенно искренне пожал широкими плечами. — Меня это только успокоит.
—
И это РЕАЛЬНО?
—
Вы готовы поверить мне на слово?
—
Я знаю, с кем разговариваю.
—
Да. Это реально! — Цвигун заговорил отрывисто, словно уже зачитывал приказ о назначении. — Я даю вам слово боевого офицера, Степан Федорович: если человек, о котором сообщает ваш лондонский резидент, попадет ко мне и э-э-э… материалы, которыми он располагает, действительно помогут мне решить свои проблемы, вопрос вашего назначения на должность начальника ГРУ перестает быть вопросом принципа и превращается в дело времени.
—
Какого времени? — быстро спросил Никифоров.
—
Времени, которое требует процедура отставки одного человека и назначения на его место другого.
—
Я могу задать вам несколько вопросов?
—
ТЕПЕРЬ можете, — кивнул Цвигун.
—
Насколько я понял, вы не намерены отправляться на встречу с этим… Мишиным?
—
Еще чего! — усмехнулся Цвигун. — Даже если бы я считал такое решением умным, оно все равно было бы невозможным по целому ряду причин.
—
Стало быть?
—
Стало быть, дорогой Степан Федорович, это сделаете для меня вы.
—
Каков уровень профессиональной подготовки этого Мишина?
—
Эти вопросы я не курирую. Но, судя по отзывам, — очень высокий, — пробормотал Цвигун. — Впрочем, завтра утром вы получите все необходимые материалы, все, что связано с этой операцией. История темная, в ней масса любопытных деталей и не так-то просто отделить реальность от подтасовки. Короче, есть над чем поломать голову. Да, кстати, в числе документов вам будет передана пленка с записью допроса одного офицера, в недавнем прошлом помощника моего шефа…
—
Любопытно! — Глаза Никифорова сверкнули, как у кошки.
—
В качестве свидетелей, которые могут подтвердить этот провал, помимо Мишина, называется еще одно имя — некая Мальцева Валентина. Подробности на пленке.
—
Она тоже в розыске?
—
Да, как и Мишин.
—
Понял, учту, — кивнул Никифоров и откинулся в глубоком кресле. — А если этот ваш… Мишин затеял игру? Если это ловушка, хорошо подготовленная дезинформация?
—
Мишин действительно приговорен к расстрелу, Степан Федорович. Приказ о его немедленной ликвидации разослан во все зарубежные резидентуры КГБ. Это мне известно лично. Да и потом, в чем, собственно, риск? После того как вы его перехватите, можно будет получить ответы на все вопросы.
—
Стало быть, не врет парень? — размышляя о своем, вслух пробормотал Никифоров.
—
Вам решать, Степан Федорович.
—
Это уж точно.
—
И учтите, генерал: игра, в которую вы ввязываетесь, очень опасна. Слишком опасна. Пути-дорожки ваших людей запросто могут пересечься с людьми КГБ, вы это понимаете?
—
Не в первый раз, — тихо ответил Никифоров. — Вы даже не представляете себе, дорогой Семен Кузьмич, какой у нас в этом деле солидный опыт.
—
Кроме того, я обязан предупредить вас, Степан Федорович: в случае, если информация о нашем сотрудничестве просочится наверх или даже в сторону, я ничего не знаю, ни с кем и ни о чем не договаривался. Считаю своим долгом, Степан Федорович, предупредить об этом заранее.
—
Это лишнее, — теперь настала очередь поморщиться Никифорову. — Я не первый день в разведке, правилам обучен.
—
Вы уверены, что сможете справиться с этим делом?
—
Меня смущает только одна деталь…
—
Что? — напрягся Цвигун.
—
Мой человек сообщает о неких документах, положенных Мишиным в банк.
—
Это может быть блеф, — не очень уверенно предположил Цвигун.
—
Будем исходить из того, что это правда. В таком раскладе перехватывать парня опасно.
—
Почему? — вскинул брови Цвигун. — Вы берете этого Мишина, прижимаете его как следует, и он говорит все, что знает. Процедура не новая…
—
Я не случайно спросил об уровне его подготовки, — мрачно улыбнулся Никифоров. — Если возьмем — скажет все. А если нет? Я имею в виду, если мы не сможем взять его живым? Тогда срабатывает счетчик, и секретная информация становится достоянием гласности. А это крах, Семен Кузьмич. Я люблю работать, сводя вероятность риска до минимума. Особенно в таких щепетильных делах… Ладно. — Никифоров решительно качнул бритой головой. — Будем думать.
—
Могу теперь я спросить вас кое о чем?
—
Да, конечно.
—
Как вы намереваетесь действовать, не ставя в курс свое руководство?
