—
Если услышишь легкий хруст, — пробормотала я, прижимаясь к нему еще крепче, — значит, ты сместил мне позвонок…
Юджин чуть ослабил захват, но по-прежнему меня не отпускал.
—
Я впервые вижу тебя в шляпе. Ты все еще доктор Эверт?
—
Ненавижу шляпы. — Он покачал головой. — Что, здорово не подходит?
—
Мужчину украшает не шляпа на голове, а женщина по правую руку.
—
Золотые слова! Кто сказал?
—
Какая разница! Главное, что ты согласен.
—
Лови момент, Вэл! Что бы ты ни сказала сейчас, я согласен.
—
Юджин, мы куда-то летим?
—
А ты хочешь улететь?
—
А я должна хотеть остаться?
—
Значит, летим.
—
Когда? — Я задрала голову, чтобы увидеть, как шевелятся его губы. Грима на лице не было. Передо мной стоял ПРЕЖНИЙ Юджин.
—
Сейчас! — Он наклонил голову и поцеловал меня в макушку. — Еще немного пообнимаемся и полетим.
—
Вдвоем?
—
А как же!
—
Совсем вдвоем?
—
Если не считать пилота, штурмана и стюардессы, то совсем.
—
В Штаты?
—
Это потом, чуть позднее.
—
В Москву?
—
Чуть теплее.
—
Так куда же?
—
А какая, собственно, разница, Вэл? Главное, что вдвоем. Главное, что не порознь…
—
А ресторан?
—
Что, ресторан? — Юджин опустил меня на землю и изобразил на лице гримасу непонимания.
—
Господи, ну почему все мужики такие отчаянные лгуны?! — вздохнула я. — Ты же обещал сегодня вечером повести меня в ресторан!..
—
Считай, что мы уже почти в ресторане! — он широко улыбнулся, подхватил мою сумку, обнял меня за плечи и потянул в сторону приземистого одноэтажного строения. Миновав тускло освещенную комнату, в которой я заметила нескольких здоровенных мужиков в штатском, мы вышли через стеклянную дверь на бетонированное поле. Пронзительный, холодный ветер, пахнущий морем и весной, дул нам в лица, но это было приятно. И почти сразу же я увидела самолет — очень маленький, серебристый, со смешными, короткими крыльями, опущенными как плечи у смертельно усталого человека. Самолетик в точности напоминал макет пассажирского авиалайнера Ту-154, выставленного на обозрение в здании московского аэровокзала на Ленинградском проспекте.
—
Что это, Юджин?
—
«Сесна».
—
Еще раз, по-русски, пожалуйста!
—
Маленький пассажирский самолет. Частный.
—
Кому же он принадлежит?
—
Сегодня — нам.
—
Ты это серьезно?
—
Да.
—
Ты часом из банка ничего не прихватил, доктор Эверт?
—
Как же, — пробормотал он. — Они меня дальше того кабинета не пускали.
—
А где ресторан, Юджин?
—
Внутри, глупая! — Он легко подхватил меня за талию и понес к самолету. — С красивым столиком, свечами и потрясающим тортом из лучшей кондитерской Амстердама…
—
И там же гостиница? — с надеждой спросила я. Впервые в жизни меня несли как гладильную доску, под мышкой, но кроме восторга я ровным счетом ничего не испытывала.
—
Нет, дорогая… — Он осторожно опустил меня на ноги, взял за плечи и повернул к себе. — Врачи не рекомендуют спать и заниматься любовью в воздухе.
—
А где они рекомендуют этим заниматься? — тихо спросила я, понимая, что вот сейчас, через секунду услышу нечто такое, что сразу же уравновесит или даже вовсе сведет на нет и этот игрушечный самолетик, и торт, который ожидает меня внутри, и потрясающее ощущение ПРИСУТСТВИЯ рядом любимого человека…
—
Врачи рекомендуют заниматься в этим в Будапеште…
15.
ГААГА МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ КОРОЛЕВСТВА НИДЕРЛАНДЫ
Апрель 1978 года
Первый заместитель начальника криминальной полиции Нидерландов комиссар Яан Стурхольд поднимался по мраморным ступеням старинного трехэтажного особняка XVI века, в котором без малого шестьдесят лет традиционно размещалась незыблемая цитадель закона и права, и чувствовал себя преотвратно сразу по нескольким причинам. Впервые в жизни он грубо нарушал субординацию, официально обращаясь к министру юстиции, не поставив об этом в известность свое непосредственное начальство — шефа криминальной полиции. Впервые в жизни ему предстояло объяснять то, что исчерпывающему объяснению не поддавалось. Впервые в жизни он должен был косвенным образом подставить под удар своего младшего брата, всего семь месяцев назад ставшего министром юстиции…
Новый, 1964 год тридцатилетний старший детектив- инспектор амстердамского Управления криминальной полиции Яан Арне Стурхольд встречал с женой на шумной вечеринке у своего друга, процветающего предпринимателя Морриса Глейзера, на его роскошной вилле в пригороде Эйндховена. Было весело, празднично, из внушительных динамиков новейшей модели стереофонического «Филипса», установленного в углу огромного холла, «Биттлз» в четыре глотки орали «I
want
to
hold
your
hand
»…
В разгар веселья Моррис подвел к Яану высокого плечистого парня в роскошном твидовом пиджаке, копной ярко-рыжих волос. Перекрикивая неимоверный гвалт, Моррис крикнул на ухо другу: «Яан, познакомься, это мой новый американский компаньон, Брендт!..»
Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями, Брендт галантно поцеловал руку жене Яана, Марте.
—
Мне всегда казалось, что голландцы очень спокойный, тихий народ… — Брендт растерянно оглядел несколько десятков гостей, плясавших с темпераментом полинезийских папуасов.
—
Мне тоже, — улыбнулся Яан.
—
Не хотите перекурить в тишине? — спросил американец.
—
С удовольствием, — кивнул Яан и вопросительно посмотрел на жену. — Составишь нам компанию, дорогая?
