находит своего супруга в постели администратора-педрилы. То маститого продюсера обвиняют в растлении тринадцатилетних хористок. А слухи о групповых совокуплениях звезд на празднике Сабантуй! А Боря Моисеев! А Джордж Майкл!..
Альбом был хорош. Главное, фотограф – профессионал. Ведь при желании из любой красавицы можно сделать чудовище. И наоборот. Если ножки, скажем, короткие, камеру надо опустить ниже или прямо с пола снимать – и ноги будут выглядеть длиннее. Если лицо круглое и широкое – недостаток шлифуется с помощью правильной постановки света. Ларчиков сам этим баловался, давно, в Краснодаре.
Девчонки были полностью обнажены, но что интересно: художник и здесь проявил освежающую фантазию. К примеру, Катя (все фото были аккуратно подписаны) держала во рту дорогущий «паркер», а к соску ее левой груди прилепили чистую бумажку. Зачем? Почему? Интригует! На африканской выпуклой попке Карины лежал тополиный пух. Что бы это значило? Курочку еще не до конца ощипали?.. Ларчиков оторвался от альбома – вошла Казанцева. В узбекском расшитом халате и золотых туфлях на босу ногу.
– Знакомишься с клиентками, шантажист? – поприветствовала она Ларчикова. – Плов будешь?
Вадим ответил довольно дерзко:
– Сыт. По горло.
Казанцева рассмеялась. Затем открыла бар, налила рюмку водки, выпила.
– Лева недавно звонил из больницы. – Она занюхала инжиром, словно хлебной корочкой. – Зашили его нормально. Ох, в страшное время живем!
– А… не угостите? – вдруг попросил Ларчиков. – Желудком страдаю. Единственное, что могу есть во время обострения, – инжир.
– Как интересно, – усмехнулась Казанцева и протянула блюдце.
Присела рядом на спинку кресла и стала быстро листать альбом, будто искала кого-то. Остановилась на фотографии пухленькой блондинки, обнявшей гигантскую нефритовую вазу так, как обнимают дерево, спасаясь от злой собаки. Ларчиков поморщился.
– Да, для наших не фонтан, – согласилась Лариса Алексеевна. – Но в Израиле очень любят белую кожу. Пухленьких любят, с простой мордашкой. Левка сказал, ты не совсем в курсе, что от тебя требуется?
– Толком нет.
– Отобрать девочек надо в Израиль. Я всех кандидаток пригласила к себе. Будут вот-вот. Тебе придется строить из себя крутого парня, хозяина «махон бриюта». Типа предварительный отбор проводишь. Побазаришь, пусть о себе что-нибудь расскажут. Если спросят об условиях работы, ответишь: об этом после, в следующий раз. Мол, тебе нужно подумать, подходит она или нет. Понял ситуацию?
– Ну я и влип! – воскликнул Ларчиков. – Во подстава-то, а? Надеюсь, в деле их не надо пробовать?
– Не надо.
– А вы сами, без меня, не могли отобрать?
– Ну ты нахал! Я ж звезда. Меня узнают.
– А, то есть вас при отборе не будет?
– Почему? Буду… Только я молчать буду. Меня ж по голосу могут узнать.
– А по внешности? По лицу?
– Да кто меня на хрен без грима узнает!
Раздался звонок в дверь.
– О, первая! – оживилась Лариса Алексеевна. – Это должна быть та, с вазой.
Пошла сама открывать.
Через минуту на пороге кабинета появилась невысокая крашеная блондинка.
– Добрый день! Я Лера. – И девица протянула Вадиму свою слегка взмокшую ладонь.
Ларчиков, не вставая, с ленцой, прикоснулся. Затем некоторое время придирчиво и нагло осматривал блондинку. Та с удовольствием подыгрывала: крутилась на месте, приподнимая юбку, раздвинула во всю ширь кофточку. Она и сама была похожа на вазу. На знакомую по институтскому курсу гидрию или скорее на пифос:[6] эдакий пустой кувшин для костей, лишенный какого-либо изящества. Вадим представил, как раз двадцать за вечер эта шлюха автоматически выполняет в подворотне подобные упражнения, и, не сдержавшись, хохотнул. Блондинка засияла, видимо, решила, что ее выбрали.
– Теперь расскажи немного о себе, – проговорил Ларчиков, мельком взглянув на стоявшую в сторонке Казанцеву. Та одобрительно кивнула.
– Ну о чем? Где родилась? Где училась? – Лера шмыгнула носом. – Вот я вам одну историю расскажу, авантюрную. Это было со мной еще в той, прошлой жизни.
Оказалось, в «прошлой жизни» Лера была замужем за очень состоятельным человеком. Однажды муж сделал ей весьма необычный подарок. Какой? Алексея Дмитриевича Ветлугина подарил, уроженца города Железнодорожного, Московской области.
Ветлугин два года пробыл в «камышовом раю» – печально известном месте в глухих казахстанских степях, где люди содержатся на положении рабов. Как он туда попал – отдельная история. Сплошная авантюра! А выкупил его из «рая» муж Леры Федор – сторожа хотел к ней приставить, якобы телохранителя, а на самом деле – шпиона и надсмотрщика.
Да, она немножко погуливала, в смысле гуляла по клубам, по шикарным презентациям, кстати, близко знакома с Пенкиным, но домой-то всегда возвращалась. А муж, дурило, послушал Рубена, своего компаньона по нефтяному бизнесу, он еще «живым товаром», людьми то есть, приторговывал: мол, возьми по дешевке из «камышового рая» раба – за женой приглядывать. Федор перебрал фотки и узнал в одном доходяге бывшего сослуживца Алексея Ветлугина. Ткнул пальцем в снимок – через неделю человечка привезли.
Довольно скоро Ветлугина впервые выпустили «в свет». Одевал его сам Федор – в австрийские черные брюки, светлую рубашку, зеленый пиджак. Минут десять громко наставлял: ходить за Лерой по пятам, все видеть, все слышать и не дай бог о чем-то не доложить!..
– Короче! – перебил рассказчицу Ларчиков. – Чем закончилась история? Сейчас просто другая девочка придет.
Лера тяжело вздохнула, поправила юбку и продолжила:
– Лазили мы, значит, с Лешей по вечеринкам, он все больше в себя приходил. Поначалу ведь он на сторожевую собаку смахивал. И только. И вот, помню, я как-то Федору соврала, что поеду на тусу в клуб «Апельсин», а сама поехала на блядки… ну, то есть к художнику Сергею. Просто потрахаться, ничего такого. Лешка, естественно, за мной, и я его спрашиваю: «Будешь потом все докладывать?» – «Не-а», – отвечает. «Ну вот и славный песик!» – похвалила я. А он, слышь: «А можно без оскорблений?» Это мне. И я ему комплимент: «О, да в нас начинает просыпаться что-то человеческое!..»
– Лер, все понятно. Сворачивайся!
– Да погоди ты! В общем, как я потом от следака узнала, однажды на какой-то презентации Рубен, ну, помните, компаньон?.. Рубен, козел, отвел Лешку в сторону и, слышь, говорит: «Надо замочить Федора. Не замочишь – отправлю обратно в „камышовый рай“.» Чего-то они там по нефти не поделили… А он тогда уже сильно меня любил.
– Кто? Кого? – не выдержала Казанцева.
– Да Лешка – кто. Вы точно спешите? Не хотите дослушать до конца? Еще та авантюра!
И Казанцева, и Ларчиков демонстративно посмотрели на пузан-будильник, стоявший на крышке рояля.
– Ну, как хотите… Короче, загрыз Лешка Федора. В натуре, зубами. Я спала, правда, ничего не слышала. Пьяная была. Я вам вот что скажу: собака – она и есть собака. Уже не исправишь!
Когда Леру смыло, будто песок с ноги, Вадим озадаченно крякнул:
– Контингентик! – И тут ему в голову пришла авантюрная мысль, видимо Леркиной авантюрной историей и навеянная: – Лариса Алексеевна, одолжите пять тысяч долларов.
– Это зачем тебе?
– На операцию. Желудок, я говорил.
– Ешь лучше инжир. – И Казанцева, усмехнувшись, протянула ему блюдце.
Очередной звонок в дверь.
– Вторая, – буркнула примадонна, трогая гланды. – Иду, чего разорались!
– Я не сильно опоздала? – Тоненький голосок в коридоре заставил Ларчикова похолодеть. – Дело в том,
