И она протянула мне запястье с выпуклой косточкой. Я со скрытой усмешкой потрогал звездную ручку. Потом запил остатки своей иронии розовым чилийским вином и смело пригласил Маню в гости:
– Отдохнешь, успокоишься. Я буду тебя охранять.
– Хитер бобер. – Певунья шмыгнула утиным носиком. – А у меня сопли.
– Ничего, сварим картошку в мундире, подышишь на ночь.
– На ночь?
– Ну... да.
Маня вздохнула:
– Налей, пожалуйста, вина.
Я налил.
Она полоскала нёбо минуты три.
– А не рано мы хороним Ксюху?
Я как-то глупо рассмеялся:
– Ты извини за откровенность, но у меня с ней никогда не было серьезных отношений.
– Гады вы, мужики! Ох, гады! Ладно, потом разберемся. Мне действительно страшно дома одной. Вдруг этот маньяк меня вычислит и начнет преследовать?
– Вполне возможно, – сказал я с ложной тревогой в голосе, а затем деловито уточнил: – Вино здесь будем брать или по дороге?
– Да не будем мы ничего брать. Ты где, кстати, живешь?
Я жил в Чертаново. Мы поймали тачку, и Маня еле уговорила шофера врубить кассету с Земфирой: мужик ненавидел уфимскую певунью (этот его зубной скрежет девушка встретила одобрительным смешком). Тем не менее все полчаса дороги мы молча, раз в сотый, слушали «Ромашки», «Маечки», «СПИД», «Ариведерчи». Я мысленно предположил, что с помощью Земфиры моя певунья, видимо, хочет заглушить предпостельное волнение, как глушат его в подобных случаях вискарем, джином или, скажем, токайским белым другие особы (Маня в отличие от своей сестры, похоже, не злоупотребляла). А что еще можно было предположить: время слепого фанатизма, насколько я понял, прошло. Но девушка и тут меня удивила, опередив на пару ходов.
Я стал настаивать, чтобы мы все-таки купили бутылку красного вина. Маня вяло возражала:
– Смотри, как хочешь. Меня и так тошнит.
– От чего?
– От Рамазановой.
Я фыркнул:
– Так что ж мы слушаем ее всю дорогу!
– Это у меня упражнение такое. На выработку стойкого отвращения.
«Что, вас уже выпустили из сумасшедшего дома?» – хотел я процитировать Шурика, но вовремя спохватился: теперь я в ее команде, а она еще не в моей постели.
– Поясните свою мысль, сударыня.
– А чего тут пояснять? Не могу до конца избавиться от влияния. То строчка похожа, то мелодическая линия. Мне нужно наслушаться Земфиры до рвотного рефлекса. Тогда я ее сделаю.
– Машину не загадьте! – гаркнул шофер, останавливая по моей просьбе у ларька.
Сюрпризы на этом не закончились. Уже не помню в деталях, как красное вино вывело нас на розовую тему. Сидели на кухне до трех ночи. Кажется, я наехал на девочек из «Тату». И тут Маня брякнула:
– А что, твое отношение ко мне как-то изменится, если я скажу, что я «би»?
Я нервно качнулся на стуле. Довольно крутой вираж в нашей только наметившейся небесной истории. Мне было бы наплевать на розовую окраску Мани еще несколько месяцев назад, когда я считал бисексуальность девушек некой забавой, невинным развлечением...
– Да нет. Мне все равно, – слукавил я, однако пауза была слишком значительной, и певунья задумалась. «Ну и переваривай пока, – мелькнуло у меня. – Я что, должен визжать от восторга по поводу всех твоих закидонов?»
...Так вот, несколько месяцев назад мне было бы действительно наплевать, что моя девушка одной ногой в «теме». Но на излете наших отношений с милицейской вдовой у меня случилась попойка со старой подружкой Лерочкой.
Лера была «би». В раннеперестроечные времена она дала мне весьма откровенное интервью о своих лесбийских похождениях. Не побоялась даже сфотографироваться. А утром после публикации проснулась звездой местного значения. Чуть позже ее даже избрали в какое-то Бюро по защите прав геев и лесбиянок. При этом она скрыла, что якшается и с мужчинами. Периодически, где-то раз в квартал, Лера спала и со мной.
В тот раз мы пили у меня в Чертаново, а рядом, на Каховке, жила ее последняя пассия. Дойдя до кондиции, мы вызвонили Ирку. Она приехала мгновенно, вся в родинках и веснушках. Ее тело было похоже на булочку с изюмом – мы не стали медлить и тут же легли в постель.
Я рассчитывал на изысканную «любовь втроем», но тут случился некий кирдык – другого слова не подберу. Лера стала мять и тискать «булочку» с такой страстью, что через мгновение я осознал свою полную ненужность в игре. Она шла по каким-то чужим правилам, мне недоступным.
Впрочем, можно обойтись и без красивых метафор. Этим двум сорвавшимся с цепи сучкам сейчас и на фиг не нужен был мужчина. Меня не воспринимали как объект страсти, как сексуального партнера. Лежит себе рядом плюшевый медведь...
Я еле сдержался, чтобы не растерзать в ярости дикие табуны Иркиных родинок. Выбежал из комнаты, хлопнув дверью. И что вы думаете? Лерка с подругой даже ухом не повели.
Конечно, мое отношение к «невинным забавам и развлечениям» девушек тут же изменилось. И теперь нетрудно представить, с какой опаской, даже в отсутствие третьего, я ложился в постель с бисексуальной Маней.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Однако вместо секса мы начали говорить о шоу-бизнесе. Точнее, о том, как будет раскручиваться певунья.
Итак, она собиралась выстрелить в этом году (наша небесная история разворачивалась в марте, в пору оттепелей и внезапных оглушительных заморозков).
– Первым делом надо купить компьютер, – проговорила Маня мечтательно. – Чтобы самой делать аранжировки.
– Аранжировки чего? – Во мне снова проклюнулась ирония. – Может, первым делом нужно написать песни?
– Умник. Песни пишутся. И как раз сейчас нужен компьютер. И деньги.
Тут я не выдержал и расхохотался.
– Чего ты смеешься?
– Ну хрен с ними, с песнями, сейчас всякое говно поют...
– Але, гараж! Я попрошу. Я стартану, если только сама буду уверена, что мои песни гениальны.
– Ха-ха. Но ты понимаешь – деньги нужны прежде всего. Или у нас на горизонте маячит спонсор?
Спонсора не было. Зря она бросила своего ресторатора из Казани. Сдуру я ей напомнил о Димке.
– А кто сказал, что я его бросила? – съязвила Маня. – Шучу. Димка вообще-то жадный. Чтоб ты знал, у него сена зимой не выпросишь...
– Снега, – поправил я.
– И снега тоже.
– Но ты ведь на его деньги в Москве живешь? За квартиру он платит, за колледж твой джазовый.
Моя ирония из дурашливого щенка вдруг превратилась в пса сторожевого. Я ожидал какой-нибудь одергивающей команды типа «Фу!» или «Нельзя!», но Маня и тут меня обскакала.
– Миленький ты мой, – как можно ласковее проговорила она, – ты пьяной Ксюхе поверил? Пьяной Ксюхе верить нельзя. Ну высылает он мне по сто долларов в месяц. И что? Ну хочет человек считать себя моим женихом. Пусть считает. А я с ним мысленно рассталась еще год назад, как только из Казани свалила.
– Так на чьи же деньги ты живешь?
– Мамка помогает. Из Бугульмы переводы шлет.
