любит лингвини с пармезаном под итальянское белое Pinot Grigio и что дома в джакузи у нее плавает ручной крокодил (все эти фишки сочиняет пресс-секретарь на приличном окладе).
На первый, как правило, безгонорарный концерт в дорогом центровом клубе «папик» приезжает с многочисленными друзьями – владельцами магазинов и автозаправок в Перово, Бирюлево и Капотне. Шумный успех подопечной среди пьяной публики, которой за полночь все равно под что танцевать, а также лобызания друзей, оценивших гибкость и фактурность тела бывшей стриптизерши, укрепляют «папика» в мысли, что он не зря отложил покупку нового «мерса».
Однако деньги заканчиваются. Концертов нет. Продюсер разводит руками: успех – штука непрогнозируемая, никто гарантий не давал. «Папик» нервничает, впервые не понимая, на кого наезжать и кому забивать стрелку. Неделя метаний, шахидских выкриков, винных паров, телефонных угроз. Наконец всех собак вешают на несчастную стриптизершу. Она возвращается к шесту, как на галеры, – отрабатывать кредит. Весьма разочарованная в жизни.
...Когда я закончил, Маня уже просматривала цветные сны (натурально – они у нее всегда в цвете). И чего я тут распинался не в тему? Аполлоний Молон, учитель Цицерона, блин! Видимо, в собственное красноречие я сублимировал неудовлетворенную сексуальную страсть.
Что делать с будущей записью певуньи, я примерно знал. Да надо было просто рассказать ей историю с «Би-2», все сразу бы стало ясно.
Правда, этот способ раскрутки мог сработать только в том случае, если рядом со мной действительно ворочался гений.
Ну или что-то вроде.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мы открыли глаза в полдень. Конечно, невыспавшиеся. Я впервые видел Маню спросонья, и пейзаж тоски не навевал (это для меня очень важно, утренний женский вид). Вполне родная мордашка.
Попытался пристать, но певунья ловко, как все та же щучка, выскользнула и со словами «Опаздываю в колледж!» нырнула в ванную.
Когда она вышла – красная, будто только что от костра, я все еще лежал в кровати, надеясь на снисхождение.
– Эй, барракуда! – крикнула Маня. – Пора гонять мелких рыбешек! Ты вообще когда-нибудь ходишь на работу? У вас там в газете распорядок есть? Трудовая дисциплина?
– Есть. Вольный.
– Везет.
– Слушай, давай сегодня вечером это... встретимся. Продолжим, так сказать.
– Что продолжим? – Певунья с ухмылочкой вставляла в волосы бесчисленные заколки, одну за другой.
– Я ж вчера тебе возможный вариант раскрутки так и не рассказал.
– Да, ты краснобайствовал по полной! Я даже заснула. Но все равно было интересно, спасибо.
И Маня сделала перед зеркалом шутливый книксен.
– Не, ну правда, – заканючил я. – У тебя какие планы на вечер?
– Грандиозные. Сегодня точно не получится. Сегодня концерт в колледже, старшие курсы. Созвонимся. Все, я побежала, закрой дверь.
Она поцеловала меня в щеку, махнула вязаной перчаткой на прощание.
Я вернулся в постель и попытался уснуть. Ведь ничего страшного не произошло. Успеется. Концентрация событий для одного дня и так запредельная, прямо как у Джойса в «Улиссе» [6] (ха-ха).
Сон, впрочем, гулял где-то на стороне, и от нечего делать я позвонил на «Мосфильм» Ханютиной. Доложил, что список составлен, Гребешковой позвонил, и та посоветовала найти мосфильмовскую картотеку.
– Сохранилась картотека, Тамара Ивановна?
– Сохранилась, конечно. Но вам надо в архив, в картотеке только современные актеры.
– Вот как. А что нужно, чтобы попасть в архив?
Мне объяснили. Колесо покатилось.
Секретарь гендиректора «Мосфильма» отправила меня к первому заму, тот потребовал письмо от редакции (я всем говорил, что пишу о второстепенных персонажах статью в газету). Потом была еще парочка ответлиц. Конечным пунктом стал некий информационный центр и таинственная Гаянэ, у которой я должен был узнать, как действовать дальше.
Гаянэ, выслушав меня, почему-то первым делом двинула свою версию по поводу старика-алкаша с фразой «Огласите весь список, пожалуйста!».
– Этот дедулька и в других фильмах Гайдая снимался. И все в той же роли
– Не может быть!
– Вот, между прочим, и в «Не может быть!», – невольно скаламбурила Гаянэ.
– А где там? – «Внеконкурсная» картина, но все равно интересно.
– А вот, когда Вячеслав Невинный распевает знаменитую песню «Губит людей не пиво, губит людей вода», он подходит к прилавку с пустой кружкой. Припоминаете?
– Смутно.
– В «Бриллиантовой руке» этот дедок, вечно пьяный, сопровождает Нонну Мордюкову.
– А! Вспомнил. «А если не будут брать, отключим газ». Чтобы он лотерейные билеты распространил среди жильцов.
– Точно!
– Но это не тот. Нет. «Огласите весь список»? Нет, вы ошибаетесь. Тот, о котором вы говорите, еще в «Кавказской пленнице» играл, я помню. Когда Моргунов, Никулин и Вицин стоят в очереди за пивом, и Вицин по инерции передает кружку назад. А там дедулька щупленький: было пиво – и нет, в небо улетело. Вы ошибаетесь. «Огласите весь список» – худощавый и, главное, высокий, и лицо у него... интеллигентнее, что ли.
Гаянэ на минуту затихла.
– Алло, Гаянэ!
– Да-да. Просто думаю, а не сам ли Гайдай снимался в этой роли?
Я рассмеялся.
– Я спрашивал Нину Павловну Гребешкову, кто этот дед. Она не вспомнила. Неужели вы думаете, что если бы ее муж...
– О, молодой человек! Столько времени прошло. Тут порой собственное имя-отчество забываешь. Но я уточню. Вы вообще позвоните через недельку, я вам все скажу: куда, чего и когда. Да, но письмо из редакции и список нужных вам артистов сейчас факсаните.
– Факсану, – заверил я Гаянэ. – Всенепременно.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В тот день я так певунье и не дозвонился. И не рассказал, увы, о возможном способе раскрутки, об этой полусказочной истории с «Би-2»...
Однажды Вася Шугалей, когда-то занимавшийся делами «Ляписа—Трубецкого» и «Запрещенных барабанщиков», пригласил меня в квартирку в районе Ленинского проспекта. Расставшись, он что-то отсуживал у «барабанщиков», дал мне по этому поводу скандальное интервью, и надо было его заверить.
Не успел я стряхнуть снег с ботинок, в квартирку ввалилась отмороженная компания. Гремя бутылками, они внесли меня прямиком на кухню, где было настежь открыто окно и температура ничем не отличалась от уличной.
Это были Лева и Шура Би-2 и кто-то еще, уже не помню. Пока Шугалей, слюнявя уголки, вдумчиво читал свое интервью, ребята хлопотали по хозяйству. Лева строгал сыр и колбасу, Шура концом вилки откупоривал чешское пиво.
В ходе совместного распития выяснилось, что ребята недавно приехали из Австралии, где долгое время
