Камы:Я б удержал ее застенчивый рукав,Ее круги, края и ямы.Я б с ней сработался – на век, на миг один -Стремнин осадистых завистник,-Я б слушал под корой текучих древесинХод кольцеванья волокнистый... 16 января 1937
Что делать нам с убитостью равнин,С протяжным голодом их чуда? Ведь то, что мы открытостью в них мним,Мы сами видим, засыпая, зрим,И все растет вопрос: куда они, откудаИ не ползет ли медленно по нимТот, о котором мы во сне кричим,-Народов будущих Иуда? 16 января 1937
Не сравнивай: живущий несравним.С каким-то ласковым испугомЯ соглашался с равенством равнин,И неба круг мне был недугом.Я обращался к воздуху-слуге,Ждал от него услуги или вести,И собирался плыть, и плавал по дугеНеначинающихся путешествий.Где больше неба мне – там я бродить готов,И ясная тоска меня не отпускаетОт молодых еще воронежских холмовК всечеловеческим, яснеющим в Тоскане. 18 января 1937
Я нынче в паутине световой -Черноволосой, светло-русой,- Народу нужен свет и воздух голубой,И нужен хлеб и снег Эльбруса.И не с кем посоветоваться мне,А сам найду его едва ли:Таких прозрачных, плачущих камнейНет ни в Крыму, ни на Урале.Народу нужен стих таинственно-родной,Чтоб от него он вечно просыпалсяИ льнянокудрою, каштановой волной -Его звучаньем – умывался. 19 января 1937
Где связанный и пригвожденный стон?Где Прометей – скалы подспорье и пособье?А коршун где – и желтоглазый гонЕго когтей, летящих исподлобья? Тому не быть: трагедий не вернуть,Но эти наступающие губы - Но эти губы вводят прямо в сутьЭсхила-грузчика, Софокла- лесоруба.Он эхо и привет, он веха, нет – лемех.Воздушно-каменный театр времен растущихВстал на ноги, и все хотят увидеть всех -Рожденных, гибельных и смерти не имущих. 19 января – 4 февраля 1937
Как землю где-нибудь небесный камень будит,Упал опальный стих, не знающий отца.Неумолимое – находка для творца -Не может быть другим, никто его не судит. 20 января 1937
Слышу, слышу ранний лед,Шелестящий под мостами,Вспоминаю, как плыветСветлый хмель над головами.С черствых лестниц, с площадейС угловатыми дворцамиКруг Флоренции своейАлигьери пел мощнейУтомленными губами.Так гранит зернистый тотТень моя грызет очами,Видит ночью ряд колод,Днем казавшихся домами.Или тень баклуши бьетИ позевывает с вами,Иль шумит среди людей,Греясь их вином и небом,И несладким кормит хлебомНеотвязных лебедей. 21 – 22 января 1937
Люблю морозное дыханьеИ пара зимнего признанье:Я – это я, явь – это явь...И мальчик, красный как фонарик,Своих салазок государикИ заправила, мчится вплавь.И я – в размолвке с миром, с волей -Заразе саночек мирволю -В сребристых скобках, в бахромах,- И век бы падал векши легче,И легче векши к мягкой речке - Полнеба в валенках, в ногах... 24 января 1937
Средь народного шума и спеха,На вокзалах и пристаняхСмотрит века могучая вехаИ бровей начинается взмах.Я узнал, он узнал, ты узнала,А потом куда хочешь влеки - В говорливые дебри вокзала,В ожиданья у мощной реки.Далеко теперь та стоянка,Тот с водой кипяченой бак,На цепочке кружка-жестянкаИ глаза застилавший мрак.Шла пермяцкого говора сила,Пассажирская шла борьба,И ласкала меня и сверлилаСо стены этих глаз журьба.Много скрыто дел предстоящихВ наших летчиках и жнецах,И в товарищах реках и чащах,И в товарищах городах...Не припомнить того, что было:Губки жарки, слова черствы - Занавеску белую било,Несся шум железной листвы.А на деле- то было тихо,Только шел пароход по реке,Да за кедром цвела гречиха,Рыба шла на речном говорке.И к нему, в его сердцевинуЯ без пропуска в Кремль вошел,Разорвав расстояний холстину,Головою повинной тяжел... Январь 1937
Если б меня наши враги взялиИ перестали со мной говорить люди,Если б лишили меня всего в мире:Права дышать и открывать двериИ утверждать, что бытие будетИ что народ, как судия, судит,-Если б меня смели держать зверем,Пищу мою на пол кидать стали б,-Я не смолчу, не заглушу боли,Но начерчу то, что чертить волен,И, раскачав колокол стен голыйИ разбудив вражеской тьмы угол,Я запрягу десять волов в голосИ поведу руку во тьме плугом -И в глубине сторожевой ночиЧернорабочей вспыхнут земле очи,И – в легион братских очей сжатый - Я упаду тяжестью всей жатвы,Сжатостью всей рвущейся вдаль клятвы -И налетит пламенных лет стая,Прошелестит спелой грозой Ленин,И на земле, что избежит тленья,Будет будить разум и жизнь Сталин. <Первые числа> февраля – начало марта 1937
