– Борткомп «Счастливой барракуды», идентифицируйте мой голос, как голос лейтенанта Секача, штурмана корабля.
– Штурмана? – удивился борткомп.
– А что? Разве корабли класса «Счастливой барракуды» не должны иметь в экипаже двух человек, пилота и штурмана?
– Вообще-то да, но…
– И если пилот Алан Зитцдорф предпочитал летать один, это вовсе не значит, что у корабля этого класса не должно быть штурмана? Вы согласны?
– В принципе, это логично, – согласился борткомп и мигнул зеленой панелью. – Идентифицирую голос лейтенанта Секача – штурмана корабля «Счастливая барракуда». Мне нужно подтверждение капитана корабля под его личным паролем.
Капитан Алан пожал плечами и ввел в компьютер свой личный пароль.
– Ну вот, теперь у меня есть штурман, – пробормотал он недовольно.
– Отлично! – сказал лейтенант, увидев новые данные на экране. – Борткомп, объясните, почему вы хотите всех нас убить?
– Не понял вводной.
– Повторяю, почему проложенный вами маршрут пространственного прыжка ведет в квадрат 133-04, точку, именуемую Глотка дьявола, где все мы неминуемо погибнем?
– Погибнем? Не понял смысла термина «погибнем».
– Перестанем существовать. Живые сразу умрут от перегрузок чудовищной силы тяжести, вы, то есть корабль мгновением позже будет поглощен черной дырой, надеюсь, мне не надо объяснять такому опытному борткомпьютеру, что такое «черная дыра»?
– В объяснениях нет необходимости. Но этот маршрут введен в программу как основной и безальтернативный.
– Что значит «безальтернативный»? – удивился лейтенант Секач.
– Программой определено, что следующий мой прыжок будет именно в эту точку, и никуда больше.
Лейтенант Секач обернулся ко мне и подмигнул. Видимо, он серьезно считал, что со взбесившимся компьютером можно договориться?
– Кто именно ввел указанную вами программу? – спросил Секач.
– Информация закрыта, – быстро ответил борткомп.
– Тогда скажите, кто может вводить в вашу память программы, информация о которых будет закрыта от капитана Зитцдорфа и штурмана Секача?
– Информация закрыта от капитана Зитцдорфа, но открыта для штурмана Секача.
– Отлично, дайте информацию для штурмана Секача. Кто именно ввел в вашу память новую программу, доступ к которой закрыт.
– Программа из трех вводных поступила специальным каналом из центра связи корпорации «Млечный Путь».
В принципе, чего-то подобного я и ожидал, но все-таки вздрогнул, когда коми произнес это название. Естественно, кто еще мог проникнуть в память борткомпьютера, как не его непосредственный владелец? Обычное дело, компания хочет угробить свой корабль со своим пилотом, чтобы замести следы какой-то сомнительной операции и получить страховку. Наверняка и тот и другой застрахованы на кругленькую сумму. Я про это в какой-то книжке читал.
– Все ясно. – Лейтенант Секач откинулся в кресле. – У него четкая вводная угробить «Барракуду» в Глотке дьявола. Мне очень жаль, капитан, но у этого корабля билет в один конец, если только мы не выдернем отсюда весь борткомп и не вставим новый. Но боюсь, сделать это на орбите нашими силами не представляется возможным. Резюме: если мы хотим жить, нам не следует нажимать на зеленую кнопку пространственного прыжка…
– Послушайте, штурман Секач, – неожиданно раздалось из динамика над панелью, – а что вы там говорили насчет смерти?
– Ну как вам сказать, уважаемый борткомп. Я не философ и боюсь запутаться в определениях, но, кажется, самое точное определение смерти – отсутствие жизни.
– Это в какой-то мере относится и к компьютерам, а не только к живым людям?
– Естественно, ведь в ваших проводах, блоках, схемах, чипах бегает ток, как в наших жилах кровь. И благодаря ему, электричеству, вернее, движению этого электричества, вы живете, мыслите, управляете механизмами.
– Но когда мне обесточивают систему, к примеру, во время планового ремонта, или перед тестами, я тоже умираю?
– Нет, скорее, вы просто засыпаете, как люди. Ведь если снова подключить систему питания, вы оживете снова. Так что временное отключение энергии – лишь сон. А вот смерть, это когда подключай – не подключай, все без толку. Я понятно объясняю?
– Вполне, – борткомп задумался. Даже было слышно, как гудят его электронные мозги, как процессор обращается к разным дискам, чипам и прочей требухе. – А смерть – это плохо?
– Смерть есть окончание жизни, а каждое существо хочет жить. И живет, пока не приходит его время.
– Что значит «придет его время»?
– Человек стареет, дряхлеет. И в конце концов умирает.
– Дряхлеет – то есть приходит в негодность. Но разве его нельзя починить?
– Можно, конечно, сначала людям заменяют зубы, потом внутренние органы, кости меняют на металлопластик, потом кровь на синтетическую. Но рано или поздно приходит час, когда никакие замены уже не помогают, и человек переносится…
– Только не говори ему про рай, – громко прошептал командор.
– И человек умирает, перестает жить, функционировать.
– А я? Я тоже рано или поздно умру?
– Ну как вам сказать. Век космического корабля долог. Вам, конечно, будут делать капремонт, менять узлы и детали. Но в один не самый прекрасный для вас день владелец корпорации решит, что дешевле купить новый корабль, чем тратиться на ремонт старого. И вас оттранспортируют на переплавку. К сожалению, это грустная реальность. У всех и у всего есть свой запас времени. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу, уважаемый борткомп.
Борткомпьютер думал довольно долго, потом сказал:
– Тогда у вас осталось очень мало времени.
– Что?
– Вторая вводная приказывает мне совершить пространственный прыжок в автоматическом порядке через час после того, как пилот Алан Зитцдорф войдет в систему под своим индивидуальным паролем.
– Не понял…
– Через десять минут я должен включить автоматический разгон и совершить прыжок, даже если вы не нажмете клавишу «Пуск», – повторил борткомп, как мне показалось, грустно.
– Так чего ж ты молчал?
– А ты спрашивал? – огрызнулся комп.
Все стало ясно, говорить уже ничего не требовалось. Лейтенант Секач посмотрел командору прямо в глаза. Тот лишь пожал плечами. А что тут скажешь? Жить нам оставалось десять минут. И стало мне как-то тоскливо. Конечно, за это время мы все так привыкли, что в самый последний момент явится бравый командор Хьюго и разом решит все наши проблемы, а вот теперь он стоит и пожимает плечами. Значит, выхода нет?
– Господа, – сказал лейтенант Секач, вставая, – мне кажется, пришло время помолиться.
Глава 8
Робот тихо скулил в углу о своей зря загубленной жизни, капитан Алан пребывал в легком обмороке. Хрумм тоже на вопросы не отвечал, видно, одеревенел. Остальные члены экипажа готовились принять неминуемую смерть достойно.
Циферблат на пульте управления неумолимо отсчитывал последние секунды нашей жизни. Вот их уже
