лысоватого и неопрятного. Он был одет в линялые брюки и майку с высохшим пятном на боку. Челюсти его механически пережевывали что-то, от него пахло водкой. За спиной у мужчины вертелся мальчишка лет десяти с выражением жгучего любопытства на лице. Еще дальше на полу валялись большие деревянные лыжи – видимо, это они только что и упали. В глубине квартиры плакал грудной ребенок.
– Ну, здорово! – равнодушно, и в то же время развязно произнес мужчина. – Дверью ошиблись, что ли? У меня, мужики, время ужина, так что быстро определяйтесь, чего надо!..
– Извините, что не вовремя, – сказал Гуров. – Но у нас важное дело. Вот мое служебное удостоверение. Хотелось задать вам несколько вопросов.
Хозяин квартиры мигом проглотил кусок и разом сник. Он с раздражением оглянулся на цепляющегося за штаны мальчишку и сказал невнятно:
– Это... Милости просим, конечно... Но если вы насчет того масла, то моей вины тут, можно сказать, и нету. Это грузчики шалят, а чуть что, сразу виноват Придонов! А я ни сном, ни духом, клянусь!
«На ловца и зверь бежит, – усмехнулся про себя Гуров. – Ненароком вышли на какое-то преступление. Расхищение капиталистической собственности. Похоже, этот Придонов в нем участвует. И уже почти сознался».
– Вы в магазине работаете или на пищекомбинате? – поинтересовался он вслух. – Впрочем, нас не это сейчас интересует, успокойтесь.
– А что же вас интересует? – еще более подозрительно спросил хозяин и замахал руками на парнишку, который все еще терся в коридоре. – Дрова убери! Слышишь, что сказал? Убери на хрен лыжи! Десять раз тебе говорить надо?.. Вот видите, оболтус? Накорми, выучи, штанов одних снашивает... Дочь еще вот старшая с мальцом у нас живет... Хахаль ей мальца заделал и в далекие края подался, а мы расхлебывай!.. Все жрать просят. А работаю я, можно сказать, один! Один работаю, а зарплата на всех. А какие теперь зарплаты – надо рассказывать? Не надо? А чего же вам надо-то?
– Может быть, мы пройдем в дом? – улыбнулся Гуров. – Там и поговорим. Присядем где-нибудь в тихом углу... У вас найдется тихий угол?
– Вот тут, где стоим, и есть самый тихий, – сказал Придонов. – Я честно говорю, начальники. Это вы еще мою бабу не видели. Вообще она бешеная. Ей когда шлея под хвост попадет...
– Не размазывай кашу по тарелке, мужик! – воскликнул рассердившийся Гуров. – К тебе из милиции пришли. По серьезному делу...
– Это к кому тут из милиции пришли?! – вдруг загремел из кухни резкий женский голос. – Достукался, паразит?! Пойдешь на парашу – ни разу на свидание не приду, не надейся!
Тут появилась полная распаренная женщина в мятом домашнем халате. Мало обращая внимание на незнакомых мужчин, она набросилась на своего мужа, обвиняя его во всех смертных грехах. В процессе разбирательства куда-то исчез мальчишка, но зато плач младенца стал в два раза громче, а мужчина на глазах начал терять равнодушный и покладистый вид и стал похож на медведя, разбуженного в своей берлоге, такого же облезлого и злого. Ноздри его раздувались все сильнее и сильнее. Гуров понял, что еще немного, и все их усилия пойдут прахом.
– Граждане, если вы сейчас же не ответите на наши вопросы добровольно, – заявил полковник железным тоном, – то я доставлю вас обоих в отдел, и там будете давать показания под протокол!
– Какие показания?! – негодующе воскликнула женщина. – У меня борщ на плите!
Она ожгла огненным взглядом оперативников, мужа и исчезла так же быстро, как и появилась. Придонов еще немного пораздувал ноздри, повыпячивал впалую грудь, глядя петухом в ту сторону, куда удалилась жена, но потом успокоился и предложил Гурову задавать свои вопросы.
– Меня интересует прежний хозяин этой квартиры, – сказал Гуров. – Захарчук Владимир Матвеевич...
– Э, нет! – заявил снисходительным тоном Придонов. – Прежний хозяин этой хаты не Захарчук, а Вардугин Виктор Ильич – вот так вот! Я у него эту квартиру покупал. Документы все в полном порядке. Показать могу.
– Не надо документы, – сказал Гуров. – У нас есть сведения, что квартира принадлежала ранее Захарчуку.
– Ясно, принадлежала. Только это до Вардугина было. Вардугин у Захарчука покупал, это точно. А я уже у Вардугина. Вы же спрашивали насчет прежнего хозяина, а не вообще... Правильно я говорю?
– Значит, вы купили эту квартиру у гражданина Вардугина? – повторил Гуров с недовольным видом. – Значит, о Захарчуке вы сказать ничего не можете?
– Оба-на! Как это я не могу сказать? Про Володьку-то? Да сколько угодно! – он вдруг осекся и с подозрением уставился на гостей. – Так вы его повязать решили, что ли? Тогда я тут ни при чем! Тогда я пас! Мне Володька плохого ничего не сделал. Я про него слова плохого не скажу.
– А нам и не надо плохого, – возразил Гуров. – Захарчуку угрожает опасность. Его нужно предупредить. Сможете его найти?
– Опасность? – недоверчиво протянул Придонов и покрутил головой. – Эх, Володька-Володька, пропащая твоя душа! Вот поверите, я мужик, а гляжу на него, и сердце кровью обливается. Такой молодец был! Красавец, спортсмен, все при нем! Папаша у него в свое время уважаемый человек был. Сам образование два раза получал. Но сгубила его эта русская болезнь, – печально заключил он. – Наша болезнь. Исконная.
– Значит, болезнь, говоришь? – спросил Гуров. – Сердце, говоришь, кровью обливается? Интересно было бы взглянуть. Ты не забыл еще, что я только что сказал? Захарчуку грозит опасность! Мы должны вмешаться и помочь ему.
– Должны вмешаться? – Придонов тупо уставился на Гурова. – Куда вмешаться? Я ничего не знаю!
Видя, что разговор становится похожим на сказку про белого бычка, в дискуссию вмешался полковник Крячко. Он вдруг пришел в движение и, одной рукой распахнув дверь, другой в одно мгновение выкинул полуодетого хозяина на лестничную площадку, где гуляли ледяные сквозняки. Придонов даже пикнуть не успел. Гуров покачал головой, опасливо оглянулся, но поскольку в квартире никто ничего не заподозрил и не проявил любопытства, тоже вышел на лестницу.
– Ты чего нам зубы заговариваешь?! – сурово спросил Крячко у ошеломленного Придонова. – Знаешь, где найти Захарчука – говори! А то я тебя живо сейчас на улицу вынесу и головой в сугроб поставлю. Мигом протрезвеешь! И весь твой вечерний расслабон насмарку. Этого хочешь?
Придонов затравленно посмотрел на него, потом на Гурова, обхватил себя руками за плечи и скукожился.
– Да ладно вам! – простонал он. – Я откуда знаю, что вы не шутите? Сроду Володька Захарчук никому не был нужен, а тут один за другим пошли! И на что вам всем этот бомжара сдался? Опасность ему грозит! Одна у него опасность – водяры опороться! Надо же, десять лет никому не нужен был, а тут косяком повалили!..
Такой резкий переход от восхищения красавцем Володькой до его категорического осуждения не очень удивил Гурова. Прихотливый образ мышления пьющих людей был ему известен давно. Гораздо больше заинтересовало его упоминание о «косяках», интересующихся гражданином Захарчуком. Если хотя бы один человек одновременно с ними интересовался этим забулдыгой, это было равноценно сигналу тревоги.
– Кто повалил косяком? – спросил Гуров, сжимая плечо Придонова железной хваткой. – Про него еще кто-то спрашивал?
– Ну! Приходил тут один, сказал, что вместе служили они с Володькой. Тот и правда, служил. Хоть и интеллигент, а два года отпахал... Да может, в квартиру зайдем? А то холодно!.. Воспаление легких схватить, как два пальца... А мне спиногрызов кормить!
– Так! Сейчас мигом одеваешься и ведешь нас к Захарчуку! – грозно сказал Гуров, подталкивая Придонова к двери. – Хоть из-под земли нам его достань!
Тон его подействовал на Придонова. Он покорно ввалился в квартиру и, дрожа и приплясывая, принялся одеваться. На минуту в прихожую опять выглянула жена и многозначительно скривила губы.
– Ну, если тебя опять посадят, идол, можешь домой больше не возвращаться! – заявила она. – Мне надоело за тебя умолять ходить!
– Уйди! – махнул рукой Придонов. – Не позорь перед людьми! Язык как помело!
Вышли на улицу. Уже совсем стемнело. Погода была невеселая – мороз и чувствительный ветер.
