исполнял при нем роль суфлера и переводчика.
– Вы хотели сказать – отделить козлищ от агнцев? В смысле – овец.
– Именно, – охотно согласился докладчик. – Отделить козлищ от паршивых овец. И вершки от корешков.
– Зерна от плевел, – перевел лысый.
– Прошу не перебивать! – одернул его генерал. – Так вот, заявляю официально, что никаких оснований для паники нет и быть не может. Так называемые массовые ночные поджоги машин на стоянках – это нездоровый миф. Никто никого специально не поджигал. Вы знаете, сколько в Москве машин? То-то и оно. И они горели, горят и будут гореть. Поэтому говорю со всей ответственностью, что количество сгоревших машин не превышает среднестатистическую цифру. Все возгорания происходят по естественным причинам. Автовладельцы не следят за состоянием электропроводки. Добавим сюда небрежное обращение с горюче- смазочными материалами. Непотушенные окурки, опять же…
Тут из журналистской массы уверенно поднялась женская рука:
– А вам не кажется странным, что возгорания машин происходят компактно, чаще всего – на неохраняемых стоянках? Кучками. Или вы предпочитаете замерять среднюю температуру по больнице?
Этот коварный вопрос почему-то вызвал у Задумова торжествующую улыбку.
– Я ждал этого вопроса! – заявил он. – Почему машины загораются компактно, по нескольку штук сразу? Я вам отвечу.
Он выдержал эффектную паузу, обвел зал победным взглядом и продолжил:
– Вы слышали о геопатогенных, – это трудное слово он прочитал по бумажке, – зонах? В них-то все и дело. Ведь что такое геопатогенная зона? Это такая трещина в земной корке…
– В земной коре, – привычно поправил лысый.
– Ну да, я и говорю – в земляной норе… коре, – согласился генерал. – А через трещины пробивается что? В школе все учились, телевизор смотрите? Любой дурак вам скажет, что у нас под нами имеется огненное земляное ядро, а вокруг него огненная магма, плазма, лава или черт знает как она там называется. Она еще из вулканов течет. Короче, огненная река. И вот эта огненная река пробивается через трещины в корке… коре и своим огнем поджигает все, что сверху стоит. А сверху стоят что? Правильно, машины! Вот они и горят.
Гуров озадаченно переглянулся со Станиславом.
– Ты понял, где его место?
– А как же? В отделении милиции заявления от потерпевших принимать и отказные материалы на них строчить. Я всякие отказные видел, сам сколько раз сочинял, но чтобы такое…
– А ты помнишь ту классическую отказуху: «Мотоцикл был не украден, а опрокинут и унесен порывом шквалистого ветра»? И приложение – справка из Гидрометцентра о силе и направлении ветра в ту ночь. Но Задумов тут сто очков вперед дал.
– Да уж, подогнал научную базу.
– Скорее научно-фантастическую. Поработал головным умом.
Восхищенный ропот в рядах бойцов сводной группы показал, что они так же разделяют эту высокую оценку.
– А что вы можете сказать по поводу убийства Дорохова? – раздался робкий голос из передних рядов.
Генерал приосанился и рассек воздух ленинским взмахом руки.
– Это форменное безобразие! Не в смысле убийства, а в смысле шума, который вокруг него подняли. Да и не было никакого убийства. Труп-то не нашли.
– А машина? А кровь? – снова спросила настырная барышня.
– Что кровь? Может, он в носу ковырял, да и расковырял. Нос беречь надо, а вы, журналисты, его суете куда ни попадя. А потом из-за таких безответственных щелкописцев… борзоперов… короче, из-за таких писак у всяких отморозков крыша едет. Они вместо того чтобы по ночам спать, бегают по улицам и машины поджигают.
– Вы хотите сказать, что в поджогах виноваты журналисты?
– Ну, впрямую вас никто не обвиняет, но свою лепту в разжигание вы вносите.
– А-а-а! Так, значит, это все-таки были поджоги, а не трещины в земной коре?! – загалдели журналисты.
Гурову надоело слушать, и он осторожно вышел в коридор. Крячко последовал за ним.
Первым, кого полковники увидели, выйдя в коридор, оказался старший следователь прокуратуры Игорь Федорович Гойда. Был он невысок, округл, быстр в движениях и аккуратен в словах; умный, дотошный, в меру циничный. С Гуровым они познакомились много лет назад, работая по убийству горничной на фазенде тогдашнего спикера парламента. Особой дружбы с тех пор между ними не возникло, но друг к другу они относились с симпатией, что во взаимоотношениях сыщика и прокурорского чиновника случается нечасто.
– Здрасте, здрасте, орлы-сыщики! – сказал Гойда, зябко потирая свои маленькие ладошки.
– Привет прокуратуре! – отозвались те. – Каким ветром тебя сюда занесло?
– Дело Дорохова, – коротко ответил Гойда.
– Что?! – Гуров прямо-таки вцепился в старшего следователя. – Дактилоскопия готова?
– Вот, все экспертизы тут, – Гойда помахал портфелем. – А тебе зачем? Я по этому делу вообще-то с МУРом работаю.
Гуров обиделся:
– Ты что, меня не знаешь? У меня с генералом Витей Головановым договор о взаимопомощи и ненападении. Пошли скорее, все расскажешь.
Гойда помялся немного, но скоро согласился.
– Тогда только через буфет, я сегодня не завтракал.
– О чем разговор? Нам тоже не вредно немного подкрепиться. Нормальные люди в это время уже обедают.
В буфете им удалось занять место в углу. Станислав, как самый находчивый и предприимчивый, влез без очереди и вернулся с большой тарелкой горячих сосисок. Правда, вместо пива пришлось ограничиться тремя стаканами растворимого кофе. Гуров, отхлебнув глоток, слегка поморщился, но Крячко и Гойда, похоже, остались вполне удовлетворены качеством напитка.
– Ну, рассказывай, – торопил следователя Гуров. – Тело нашли?
– Нет, – Гойда говорил с набитым ртом, что давалось ему непросто. – Тела нет, но я принял за основу версию убийства. Опыт подсказывает мне, что тут наиболее вероятен худший вариант. Кровь на полу машины той же группы, что и у Дорохова. Там же, на полу машины, нашли молоток. Он весь в крови. Непонятно, то ли им убивали Дорохова, то ли кровь попала на молоток уже после убийства.
Крячко с аппетитом наворачивал сосиски, макая их в горчицу. Гуров же, казалось, совершенно забыл про еду и целиком сосредоточился на рассказе следователя.
– Ну, хорошо, а если его убили не молотком, тогда как?
Гойда запил большим глотком остывшего кофе очередную сосиску и продолжал:
– Могли и застрелить. Там, у парка, нашли четыре машины. Так вот, машина Дорохова чистенькая, на ней ни единой царапины. А три остальные изрешечены пулями буквально в хлам. Колеса, радиаторы, стекла… Даже уехать своим ходом не смогли.
Крячко на секунду прекратил жевать и выдал версию:
– Если к моменту перестрелки Дорохов уже был мертв, в него, понятно, не стреляли.
– Оружие установили? – спросил Гуров.
– Да. Все пули калибра девять миллиметров, выпущены из пистолетов системы «глок», пояснил Гойда. – В этом и проблема. «Глоки» делают с такой высокой точностью, что детали от одного пистолета стопроцентно подходят к другому. Так что, если стволы новые и не имеют царапин или других дефектов, идентифицировать их практически невозможно. Правда, один «глок» мы нашли, но…
– Отпечатки снять не удалось? – предположил Гуров.
– Удалось, – Гойда отставил в сторону пустой стакан. – Но что толку? Во-первых, пистолет принадлежал Дорохову, он лежал в бардачке его машины. А во-вторых, «глок» оказался газовым. Итальянская игрушка,
