- А что полагается делать, когда стемнеет?
Двое у тачки растерянно переглядывались - откуда им было знать? Столяр посмотрел назад, готовый броситься наутек, как только полицейский направится к шкафу. Если бы Робертик сообразил и рванул в другую сторону, может, и удалось бы спастись.
Нет, бесполезно, ведь на тачке есть фамилия и адрес ее владельца.
Он зажмурился. Мы пропали!
- В случае темноты водитель транспортного средства обязан позаботиться о надлежащем его освещении. Потому я и спрашиваю, что это такое, почему вы едете в темноте без света.
Но они все еще не знали, что ответить. Да и не могли, голос бы их просто не послушался.
- Ну, что вы стоите и молчите! Кто ездит по улицам, тот должен знать предписания. Вот и позаботьтесь об освещении своей тачки! - произнес наконец полицейский и снисходительно кивнул. Они не сразу сообразили, что свободны, зато, поняв, рванулись вперед с такой прытью, что чудом не опрокинули тачку.
Полицейский глядел им вслед. Странная парочка, из деревни, наверное. Чего они так испугались? Может, спьяну? А ведь предписания запрещают ездить по улицам в нетрезвом виде! Полицейский, готовый было посмеяться над их испугом, покачал головой. Нет, смеяться тут нечего!
И он зашагал следом за ними.
Но те двое его не видели. Улицы были им незнакомы, и они никак не могли сообразить, где же им найти местечко на берегу потемнее, чтобы выгрузить содержимое шкафа в воду. Покинув набережную, они свернули в переулок с низенькими домишками.
Тут из-за угла снова вынырнул Глад.
- Ну? Зря я вам объяснял, что ли? Вам, я вижу, на это наплевать. Я вам что говорил?
- Что... про свет... - произнес столяр сдавленным голосом.
- Вот именно! А вы что сделали? Ничего...
Они стояли как вкопанные, не зная, что придумать, куда деваться.
- Мы... а у нас нет фонаря, - прошептал Робертик.
- В случае, если нет фонаря, - строго поучал полицейский, - в магазине покупают за двадцать геллеров свечку и прикрывают ее пакетом, чтобы не задуло ветром. С этой минуты транспортное средство освещено согласно предписаниям.
Они кивнули.
- Вон лавка, сбегайте туда за свечой!
- Да... Только... у нас нет двадцатника. Или, может, есть?- повернулся столяр к Робертику.
Но Робертик подтвердил, что денег у них нет.
Полицейский глядел на них испытующе, и в нем нарастало раздражение. Нынче все корчат из себя бедняков. Я и сам вижу, что эти двое не из богачей, но чтобы у них даже двадцати геллеров не нашлось - ни за что не поверю. По-моему, они просто насмехаются надо мной!
Тогда марш в участок. Вместе с тачкой. Они глядели на него, словно не понимая.
Ну что, может, вам подсобить?
- Нет, - прохрипел столяр, налег на ручки тележки и зашагал следом за полицейским, поглядывая на Робертика, семенившего рядом. Так вот, значит, чем это кончится... Из-за дурацкой свечки. Из-за какого-то двадцатника. Нет, я не хотел его убивать и рад был бы купить свечку. Но я его убил, и у меня нет двадцати геллеров...
Участок был рядом.
- Я могу подождать у тачки, - услужливо предложил Робертик.
- Ну конечно, - прошипел полицейский Глад, - а я потом гоняйся за вами. Тачка останется на улице. За несколько минут никто ее у вас не украдет.
Столяр покорно отпустил тачку, она запрокинулась, рукоятки задрались вверх, днище шкафа уперлось в мостовую. Столяр готов был присягнуть, что слышал, как в шкафу что-то грохнуло. Тем охотнее он поспешил в участок, толкая Робертика впереди себя, чтобы полицейский не вздумал обернуться, поинтересовавшись, что это там громыхает в шкафу.
А может, это просто стучало его сердце?
Перед деревянной перегородкой им пришлось долго ждать, потому что дежурный страшно медленно печатал что-то на пишущей машинке одним пальцем.
- Доставил двух человек, - доложил полицейский Глад.- Они ехали по темным улицам с двухколесной тачкой без освещения.
-Это их тачка? - проворчал полицейский, наконец-то допечатавший свой отчет.
- Нет... - прошептал Робертик.
-Тачка принадлежит Яну Соучеку с Жижкова, - сказал полицейский Глад. - На ней есть табличка.
И это он заметил! - Столяр Вацлав Соус в ужасе зажмурился. Господи боже, добром это не кончится!
-Имя, фамилия, адрес... - спрашивал инспектор и медленно записывал, бросая косые взгляды на полицейского Глада. Приводить ко мне сюда людей из-за такой ерунды! Если у них не было двадцати геллеров на свечку, значит, пяти крон на штраф у них и подавно нет, это и дураку понятно. Оба безработные, что с них взять? А мне только и дела, что бумагу переводить.
Между тем на улице в шкафу опять раздался глухой удар, но никто его не слышал, потому что в ту минуту улица была безлюдна. А потом дверцы шкафа распахнулись и оттуда вывалился человек. Он глядел вокруг себя, ничего не узнавая и ужасаясь. Горло у него болело, все тело было разбито. Батюшки светы, что же это такое было, мы друг друга заводили, поцапались, а потом... Потом уснул я, что ли... Ой, как больно... Но как я попал в шкаф и где те двое, с которыми я пил грог?
Он сидел на краю шкафа, на него падал редкий снег. Мимо прошла какая-то женщина, видимо дворничиха, и сказала:
- Хорош, нализался! Да еще прямо перед участком, ну и порядочки нынче пошли!
Услыхав про участок, человек встал, отошел, пошатываясь, в сторону и свернул за угол. Там ему опять стало худо, и он уселся в подъезде на каменную ступеньку.
Пан участковый инспектор составил протокол, допечатал, что штраф взыскать нельзя по причине несостоятельности задержанных, и махнул рукой: идите, мол, с богом.
- Потом заплатите, - сказал он. - Да, и еще: вот, возьмите-ка свечку!
Инспектор протянул им поверх деревянной перегородки кусок свечи, которой он запечатывал особо важные документы, и лист бумаги для кулька, чтобы защищать свечу от ветра.
Полицейский Глад приложил руку к козырьку, хотя поведение пана инспектора явно не одобрял.
Выйдя на улицу, они подняли тачку, выровняли шкаф и тронулись в путь, снабженные надлежащим освещением и провожаемые мрачными взорами полицейского Глада. Глад думал об инспекторе, который так неохотно принял его рапорт: нет, сегодня никто уже понятия не имеет, что такое добросовестная служба. А теперь еще эта двоица словно издевается над ним, едет по улице со светом и не заплатив штрафа. Горько стало на душе у Глада. И тогда ему пришло в голову, что ведь эти двое, собственно, так и не сказали ему, куда они направляются. И вообще странно, что делают эти люди с Жижкова здесь, на Манинах?
И Глад снова погнался за ними. Настиг он их на берегу Влтавы.
- Стой! - прогремел он.
Оба глядели на него, как на привидение. Вот кого предназначила нам судьба, говорил себе столяр и убийца Вацлав Соус. Вот кто означает наш конец.
- Так куда же вы едете? Они молчали.
- Не знаете? Ну-ну! - Полицейский Глад засмеялся. - А чей это шкаф? И что у вас в нем?
Услышав эти слова, приятели в испуге уставились друг на друга. Иисусе Христе, подумал Робертик, как же мы не договорились на такой случай! Ведь нас-то двое, а он один. Если взяться за него дружно, потом бросили бы в воду сразу двоих, и дело с концом...
Полицейский Глад приблизился к шкафу и рывком распахнул дверцу.
Столяр Вацлав закрыл глаза руками и зарыдал. Робертик же, наоборот, повернулся к шкафу - решил притвориться удивленным.
