У столяра Вацлава подкосились ноги, и он вынужден был присесть. Он уселся на тот самый шкаф, который они вместе готовили к продаже, да так и не продали.
- Что же нам делать?
Робертик хотел было сказать, что лично он смывается, но потом передумал. Во-первых, нельзя бросать приятеля в беде, во-вторых, его все равно замели бы за компанию, а поскольку за ним и так много чего водится, затаскали бы по судам.
- Я буду свидетель, что у тебя это вышло нечаянно.
Столяр вытаращил глаза:
- Ты что, думаешь... думаешь, меня посадят?
- Ну, за убийство-то - еще бы.
Грог улетучивался из них с той же быстротой, с какой из сарая выветривался его приятный аромат. Они задумались.
- Положим его в шкаф, - сказал вдруг столяр и поднялся.
- А шкаф куда денем?
- Сплавим куда-нибудь.
- Это идея, - рассудил Робертик, способный оценить такие предложения. - Засунуть его в шкаф, а шкаф отвезти к реке. Это мысль! Тачка у тебя есть?
- Будь у меня тачка, я бы ее давно уже загнал, - возразил столяр. - Но у пана Соучека есть двуколка.
На том и порешили. Столяр Соус пошел одалживать тачку. А портного они уложили в шкаф, который Робертик выстелил мешковиной, чтобы покойник не колотился там, когда они повезут его по горбатой мостовой. Вообще Робертик был неоценимый помощник, он умел предусмотреть все и явно был искушен во многих вещах, чего нельзя было сказать о бывшем добропорядочном столяре и нынешнем нечаянном убийце Вацлаве.
-Ты ведь его только придушил, это совсем незаметно, а когда через пару дней его вытащили из Влтавы, вообще ничего не будет видно, - со знанием дела сказал Робертик.
-Хороший был человек,-огорчился столяр и голос его дрогнул.
- Когда был, а когда и не был,-заметил Робертик. - О шкафе он не ахти как сговаривался, из-за него мы лишились больших денег.
Столяр промолчал, он был не совсем уверен, что Робертик прав, но спорить об этом именно сейчас 6ыло бы глупо.
Они взвалили шкаф- с телом на двухколесную тачку и тронулись.
- Куда тебя понесло?- Спросил Робертик, когда Вацлав развернул тачку на улице.
-К Влтаве.
- Господи, ты что думаешь, мы сможем бросить тело в воду прямо в центре, где-нибудь у моста Палацкого? Нам на ту сторону нужно, куда-нибудь в Холешовице или еще дальше, где есть спуск с набережной.
И они поехали. Тачка тряслась на неровной мостовой, приятели испуганно поглядывали друг на друга, им казалось, что шкаф подпрыгивает, как живой и любой прохожий сообразит - там что-то есть.
- Да, нехорошая история получилась, - сказал Робертик, боязливо оглядываясь по сторонам.
- А может, ничего и не было. Я ведь даже не знаю, как это вышло,- прошептал Вацлав.
- От этого нам не легче, - сказал Робертик.
Когда столяр сделал движение, словно хотел отодвинуться от тачки, Робертик схватил его за рукав.
- Толкай давай, не увиливай, - прошептал он почти угрожающе.
И столяр послушно взялся за ручку тележки.
Никогда на улицах не было столько полицейских, как сегодня, - во всяком случае, так им казалось. Ужас, сколько их ходит повсюду. И люди тоже так странно глядят, словно в жизни не видали тачку со шкафом.
А все потому, тоскливо думал столяр, что теперь всем подавай автомобили. Если б мы привезли тому мужику шкаф на машине, он бы, может, и купил его. И были б мы с деньгами, и не случилось бы того, что случилось.
Он покосился на своего товарища и сказал себе: а что, если он убил? Вдруг мне только померещилось, что я схватил его за глотку?.. И почему это покойник завел разговор про мою жену? А ведь он за ней волочился, это точно. Дерьмо был, а не человек, портняжка недоделанный... Пальцем его не тронь! Господа боже, да разве ж я хотел его убивать? Выходит, уже человеку и слова не скажи, и не дыхни на него. Это был несчастный случай. Я же не буян какой-нибудь, ну, жене пару раз надавал затрещин, так это потому, что она была потаскуха. А он - зачем он мне напоминал об этом?
На перекрестке у Булгара им пришлось остановиться. Полицейский в темном шлеме регулировал движение, показывая, куда кому ехать. Друзья-приятели не поняли его знаков, он засвистел и пригрозил им дубинкой. Испугавшись, они припустили по горбатой мостовой, они почти бежали, не замечая, что шкаф, того и гляди, развалится.
У Масарикова вокзала притормозили.
- Что-то мне вдруг приспичило, - сказал Робертик. - По нужде. Этот фараон - ну и нагнал он на меня страху!
Тогда и Вацлав бросил тачку и пошел за Робертиком. Похоже, Робертик хочет смотаться и оставить меня одного, думал он. Но этот номер у него не пройдет!
Они мочились долго, обстоятельно, не спеша, желая оттянуть возвращение к проклятой тачке.
- Слушай, а давай просто оставим его где-нибудь, - сказал вдруг Робертик. (Так я и знал: эта гнида что- то замышляет!)
- Ты что, спятил? Ведь на тачке есть щиток, на нем фамилия хозяина написана. А он знает, что это я ее брал... - И Вацлав торопливо добавил: - .И тебя он тоже видел!
Тачка дребезжала по мостовой, и им казалось, что здесь, где люди встречаются редко, пожалуй, еще хуже, чем на людной улице. Небо затянули тяжелые снеговые тучи, темнеть начало раньше обычного. Хоть это их подбадривало. Чем темнее, тем лучше!
Тут они увидели на углу полицейского. Им уже повстречалось несколько - кто совершал обход, кто регулировал движение. А этот просто стоял и глядел - глядел на них. Оробев, они замедлили шаг.
Полицейский Томаш Глад был известен не только на своем участке, о нем поговаривали и в других местах. Уже одна только его фамилия (Глад - 'голод') давала основание для шуток, и неудивительно, что коллеги поддразнивали его: 'А жажды у тебя нет?'
Глад такие шутки не приветствовал, считая, что фамилию не выбирают. Человек он был строгий, словно рожденный для полицейской службы. Его побаивались не только простые люди, но даже и сослуживцы, с которыми он конфликтовал. Полицейские говаривали, что с ним лучше не связываться.
В этом участке он служил всего полгода. А раньше был на Жижкове, но оттуда его убрали после того, как Глад, невзирая на все увещевания, оштрафовал муниципального советника, который держал перед своим домом строительные материалы без надлежащего их освещения.
Другой, может, и смирился бы, но Томаш Глад сказал себе, что уж теперь-то будет следовать предписаниям еще строже.
И вот теперь эти двое с тачкой приближались к нему, а он ждал.
- Ну! Это что такое? - рявкнул вдруг Глад, когда они поравнялись с ним.
Те остановились, и, будь посветлее, он бы сразу заметил, как сильно они побледнели.
- Я вас спрашиваю, что это такое? Первым опамятовался Робертик:
- То есть это вот?., Это шкаф.
- Я пока еще не слепой! Я вас спрашиваю, можно ли так ездить в темноте?
- Мы ехали, а тут как раз и стемнело, - сказал столяр, и голос его дрожал. Впрочем, эту дрожь можно было объяснить и холодом.
