часть земельного участка, но суммы, которую запрашивала пани, у них не было. Так они с пани Ярошовой познакомились, она обещала поспрашивать у знакомых, не найдется ли чего-нибудь подешевле, чтобы хватило денег, накопленных ребятами. А потом одному из них, старшему (он звал себя Биллом, хотя крещен был Богоушем), пришло в голову, что у старухи, должно быть, есть деньжата. И он сшил из полотна мешочек, по форме похожий на дубинку.
Это вроде биты, - сказал младший, голос его срывался.
Я хотел ее припугнуть, - буркнул старший.
Поэтому и наполнил свой мешочек песком, так, что ли? Хоть бы уж не врал!
Он думал ее только слегка стукнуть, - объяснил младший.
- Да, слегка... А она сразу свалилась.
- И тогда вы решили, что хорошо бы сделать так, словно она повесилась... Кто отрезал шнур?
-Он! - выкрикнул старший и показал на приятеля. - Он отрезал веревку, а потом разревелся.
Оба тогда страшно перепугались: случилось то, чего они не ожидали. Они-то представляли себе это как в кино, там все куда проще.
А деньги?
В сумочке была сберкнижка, а в ней - пятнадцать сотенных. Их мы и взяли.
А книжку куда девали?
- Положили обратно.
Пан советник обменялся взглядом с паном Бружеком. Вот оно как, а ведь эта книжка не нашлась!
Еще какие-нибудь деньги были в сумочке?
Была какая-то мелочь, но мы ее не трогали.
-Почему?
Оба парня молчали. Потом тот, что постарше, сказал:
- Мы боялись...
Протокол они подписали угловатым, почти детским почерком.»
Когда их увели, пан советник потянулся в кресле:
- Так что, пан Бружек? Теперь не грех сходить и за этим Коцбабой, верно? Готов спорить на что угодно - сберкнижка была на предъявителя, Иначе он бы ее там оставил - как и ту, что лежала в шкафу под бельем.
Дело было закрыто. Пан советник захлопнул 'Пособие по разбивке привала' и невольно подумал о сыне.
Не сразу он сообразил, что думает и о тех ребятах, как идут они сейчас темным коридором, по которому им придется ходить не один год, без солнца, без реки и без этой новой лодки, обшитой латунным листом.
Трое сидели в высоком темном сарае, приспособленном владельцем похоронной конторы под склад, У стены стоял старый катафалк на высоких расшатанных колесах. Еще недавно у одного из этих троих здесь же, во дворе, была своя мастерская, украшенная большой вывеской: 'Вацлав Соус, столяр'. Теперь там висела другая вывеска.
- Ты просто ее пропил, свою мастерскую, - сказал маленький щуплый Робертик, варивший грог на круглой железной плитке. Вообще-то они рассчитывали сварить чего-нибудь посущественнее. Была надежда продать старый шкаф, купить свинины и наварить полную кастрюлю сытной еды.
Но ничего у них не вышло. Тот человек так и не купил шкаф. Денег оставалось только на грог, теперь придется пить на голодный желудок. Найти, хотя бы на время, какую-нибудь работу - на это они уже не надеялись.
Итак, безработным стал и бывший столяр Вацлав Соус, безработным был недомерок Робертик (у которого, правда, было то преимущество, что он сроду никакому делу не учился), и третий, бывший портновский подмастерье, тоже был безработным.
В углу сарая лежал на земле тот самый шкаф, который им так и не удалось продать, хотя они приводили его в порядок общими усилиями; столяр научил бывшего портного полировать, и шкаф блестел теперь даже в этой полутьме.
- Я свою мастерскую не пропивал. Но с той поры, как от меня ушла жена, мне уже на все плевать, - сказал Вацлав Соус и сплюнул на землю.
В этом сарае они жили на птичьих правах - взяли и поселились здесь, а хозяину похоронной конторы было не до них, потому что и для него настали тяжелые времена. Сегодня даже беднота не закажет похороны, если у тебя нет автомобиля. Такие настали времена, что и последний бедняк за свои деньги желает ехать на кладбище в автомобиле.
Кабы уметь, - сказал Робертик, - я бы пошел работать на пару с каким-нибудь 'медвежатником'. А больше мне вроде ничего и не светит.
Нет, я против всякой уголовщины, - сказал столяр, жадно втягивая аромат, разлившийся по сараю, как только Робертик плеснул ром в кипящую воду.
Они отлично знали, что сахар для грога Робертик украл двумя домами дальше, но обсуждать этот вопрос не собирались. Что значит 'украл'? Ведь сварить грог без сахара никак невозможно!
Потом они начали пить. Вдрызг изругали болвана, который не купил у них шкаф. А потом стали изливать друг другу душу.
- Можешь только радоваться, что жена от тебя ушла. Потаскуха она была, - сказал портной.
Столяр помрачнел. Он не хотел ссориться, в конце концов, она была порядочная дрянь, но и жизнь без бабы - тоже не мед. Само собой, куда жальче мастерской, которую продали для уплаты налогов.
А ведь насчет шкафа г- это твоя идея, да еще и дурацкая, - гневно бросил столяр в адрес бывшего портного. -Знаешь, сколько я с ним намаялся, чтобы привести в божеский вид?
Я тоже сложа руки не сидел,- буркнул портной. Его бесило, что затея не удалась и что столяр винит в этом именно его.
Они пили и мало-помалу пьянели. Робертик все твердил, что воровать - самое милое дело; ну, дадут месяц-другой, подумаешь.
Позже, вспоминая о том, что произошло здесь, он не мог сообразить: как получилось, что столяр Вацлав Соус сцепился с портным. Если б они, скажем, поссорились из-за лишней кружки грога - еще куда ни шло, но ведь грогу было вволю, хоть и жидковатого. Он быстро ударял в голову, потому что желудки у них были пустые. Нет, дело было не в гроге.
Началось все из-за той бабы, потом, кажется, столяр стал жалеть свою мастерскую, а тут еще портной взялся его заводить.
Столяр вдруг разъярился и стал кричать: он давно знал, что портной ударяет за его женой, и нечего, мол, мозги пудрить. А портной и не думал оправдываться, он еще и подхихикивал: может, так оно и было. И тут... Робертик видел, как они вцепились друг другу в глотку, но разве могло ему прийти в голову, что у портного вдруг руки повиснут вдоль тела, он уже больше не пикнет, только выдохнет 'х-ха' - и наступит тишина, полная тишина.
Столяр Вацлав в ужасе глядел на безжизненное тело, рухнувшее к его ногам.
Ах, чтоб тебя, ты же прикончил парня, - сказал Робертик скорее удивленно, чем возмущенно. В кастрюле уже не осталось грога, поэтому ему нечем было запить свое изумление, и он лишь вхолостую сглотнул.
Да разве ж я... С чего бы я... - лепетал столяр, глядя на портного, распростертого на земле. Он даже произнес примирительно: - Ладно, вставай, со мной такие штучки не проходят!
Однако портной не реагировал на уговоры. Он просто лежал и не двигался.
Вацлав, бывший столяр, а теперь - убийца, начал было его трясти. Но Робертик сказал:
- Ты слишком его прижал, приятель, он уже готов.
