Но притворство ему не потребовалось. Шкаф был пуст.
А столяр Вацлав уже стоял на коленях:
- Пан иншпектор, богом клянусь, я не хотел его убивать...
Робертик глядел, разинув рот от изумления. Шкаф был совершенно пуст. Полицейский же не очень удивился, скорее был слегка разочарован.
- Я не виноват, - повторял столяр, не подымаясь с колен.
- Где вы взяли этот шкаф? - еще раз спросил инспектор. И тогда Робертик рванул. Он мчался по набережной, петляя, как заяц, спотыкаясь и скользя по свежевыпавшему снегу,- сбежал, предав товарища. Он начисто забыл, что совсем недавно его фамилию и адрес записали в участке.
- Я не виноват, - повторял столяр, не подымаясь с колен. Полицейский решительно схватил его за плечо:
- Все, хватит! Хватит этой комедии с краденым шкафом! Пошли опять в участок.
Робертик меня предал, повторял про себя столяр Вацлав Соус, бывший владелец мастерской, нынешний безработный и будущий арестант... Господь бог покарает его, мерзавца! И меня тоже покарает, само собой. Но его больше. Я присягну, что это он убил!
Вернувшись в участок, они снова оставили тележку со шкафом перед зданием. Полицейский Глад, державший столяра за плечо, втолкнул его в 'дежурку'. Он летел до самой перегородки. Там стоял портной, держась рукой за горло, словно оно было простужено, и пан участковый инспектор составлял на него протокол. Портного привели только что: его нашли в соседнем подъезде и он никак не мог объяснить, как он туда попал.
Вацлав Соус взревел и попытался сбежать. Не от полиции - с арестом он уже примирился, - от покойника, которого он убил собственными руками.
Эту ночь все трое провели в одной камере, так как незадолго до полуночи привели и Робертика. А на улице шкаф всю ночь посыпало снегом.
На башне храма святого Стефана пробило девять, когда пан Штейн из ювелирной фирмы 'Фукс' ('Фукс - Драгоценности', Вацлавская площадь) вошел в дом, сказав себе:
- Как раз девять! Надо думать, пана прокуриста я не разбужу, а дома застану.
Представителю солидной фирмы полагается знать, когда ему следует навещать клиента.
Как явствует из его показаний в полицейском управлении, поднявшись на третий этаж, он обнаружил, что перед дверями квартиры пана прокуриста Сепековского уже кто-то стоит. В этом человеке он признал пана Кавана из фирмы 'Ример' ('Ример- Золото, драгоценности', Пршикопы). Правда, пан Штейн не указал в протоколе, что он при этом подумал. А подумал он вот что: 'Интересно, что здесь делает этот еврей Каван от Римеров? Что ему здесь нужно? С каких это пор люди Римеров встревают в гешефты нашей фирмы?'
Пан Штейн почитал своим долгом на дух не переносить представителей конкуренции.
Ему, правда, не оставалось ничего другого, как пройти мимо пана Кавана, ожидавшего у запертых дверей, и, отвернувшись, с самым деловым видом подняться на этаж выше.
Ну, а пан Каван от фирмы 'Ример', конечно, тоже узнал пана Штейна и подумал: 'Чего ему здесь надо, этому несчастному Штейну, когда тут уже есть представитель серьезной фирмы?' - но тоже сделал вид, что не замечает его.
Так эти господа представители разминулись, не поздоровавшись. Пан Штейн сделал вид, что у него какие-то дела этажом выше, а пан Каван этажом ниже решил, что ему лучше подождать перед домом: кто знает, вдруг пан прокурист отлучился из дому позавтракать. Богатому холостяку накануне свадьбы и не такое может прийти в голову.
После чего пан Штейн спустился с четвертого этажа на третий и в свою очередь начал упорно звонить у дверей, украшенных визитной карточкой:
Й. СЕПЕКОВСКИЙ, прокурист банковского предприятия
Под предприятием имелся в виду частный банкирский дом 'Галанек и К', специализировавшийся на крайне деликатных и довольно хитроумных операциях. Правда, сам пан Сепековский был человек в высшей степени порядочный - об этом свидетельствовали все его дела с фирмой 'Фукс'. До сих пор пан Штейн понятия не имел, что у пана прокуриста были какие-то дела и с фирмой 'Ример' - и одна только мысль об этом приводила его в праведный гнев.
Время шло, звонок звонил, но дверь никто не открывал. Пан Штейн понял, что остается лишь последовать примеру этого еврея Кавана, то есть ждать внизу. Или прийти попозже.
Он спрятал кончик стальной цепочки, который высовывался из его рукава, и стал спускаться вниз. Цепочка эта была простым и очень надежным приспособлением. Каждый раз, когда пан Штейн нес к заказчику кассету с образцами ювелирных изделий, он пристегивал ее к цепочке; теперь, если бы кто- нибудь вздумал вырвать из рук пана Штейна эту кассету, он должен был бы сделать то же самое и с его рукой. Ну а кому она могла понадобиться, эта рука пана Штейна?
Перед домом точно такую же цепочку точно таким же движением засунул в рукав и пан Каван. Он понял: что-то случилось и сегодня утром он вряд ли получит кассету с драгоценностями, принесенную вчера клиенту.
В этот момент из подъезда вышел пан Штейн. Пан Каван бросил на него пытливый взгляд. И пан Штейн тоже посмотрел на пана Кавана - а что еще ему оставалось делать? Одно дело - антипатия к конкуренту, и совсем другое - тревога о том, что же такое могло приключиться с прокуристом Сепековским.
Оба пана нерешительно переминались, стоя друг против друга.
-Гм, - сказал пан Штейн. - Так вы... - и он показал глазами наверх, на третий этаж.
- Гм, - отвечал пан Каван. - Ну да, там у меня это самое... - и он показал на цепочку, выглядывающую из рукава.
Пан Штейн поглядел на часы на башне. Пан Каван последовал его примеру. Затем они снова поглядели друг на друга.
Из дома вышла пани с метлой и стала подметать тротуар. Пан Каван вежливо приподнял шляпу:
- Позвольте представиться: Каван. Не могли бы вы сказать, дома ли пан прокурист?
Пани пожала плечами:
- Не знаю. Но думаю, вряд ли, потому что вчера от него вывозили два во-от таких чемодана.
Это сообщение подействовало на обоих господ как удар грома.
- Два чемодана? - воскликнули они в один голос. - Как? Куда?
- А он мне что, докладывает? - возмутилась пани. - Но чемоданы были огромадные.
Пан Штейн оказался более шустрым: не дожидаясь, пока пани закончит свою речь, он бросился к ближайшей телефонной будке. Затем пришла очередь пана Кавана. Таким образом в половине десятого обеим фирмам стало известно, что кассеты с образцами драгоценностей не удалось получить обратно, так как пана прокуриста нет дома. А если верить дворничихе, можно даже предположить, что пан прокурист вообще уехал!
Очень вероятно, что диспоненты обеих фирм побледнели совершенно одинаковым образом. Оба их представителя получили приказ дежурить перед домом. И в полицейское управление начали одновременно звонить два телефона.
- А ведь приличный был человек, - задумчиво сказал пан Штейн, вынужденный теперь стоять перед домом рядом с паном Каваном.
- Казался приличным, - поправил его пан Каван. - И на какую же сумму вы предложили ему товару?
- Н-ну... - Помявшись, пан Штейн выдавил из себя: - Тысяч на сто там могло быть.
- Ай-яй-яй, то же и у нас, - отозвался пан Каван. Если б пан Штейн назвал сумму втрое большую, пан
