отца, пока не нашла те злополучные письма, которые омрачили ее жизнь.
И возвращением в университет она обязана Хантеру.
Пусть сегодня по этому поводу у них и произошла неприятная ссора, но именно он предложил ей вернуться в этот удивительный мир, заставил поверить, что еще не все потеряно.
— Среди этих документов нет банковских форм, — сказала она, протягивая заполненные бумаги секретарю. — Я хотела бы оплачивать обучение ежемесячно.
Секретарь выглядела немного растерянной.
— Вам не нужно об этом беспокоиться. Недавно позвонила помощница вашего мужа и сказала, что мистер Хантер Майлз заплатил за обучение. Вот, пожалуйста,— она протянула Лили бумаги.
Зазвонил телефон на столе, и, извинившись, секретарь взяла трубку.
Лили стояла с листом в руках, испытывая горячую благодарность к Хантеру. Он оплатил не только ее обучение, но и заплатил за учебники!
Наверное, он даже и сам не подозревал, что преподнес ей самый дорогой подарок — приблизил ее к заветной мечте получить образование.
Лаклан ждал Лили у машины. При ее появлении он торопливо выкинул сигарету и распахнул перед ней дверцу.
— Спасибо, Лаклан. — Лили устало улыбнулась — вечер в Центре выдался утомительный. — Я бы хотела прогуляться по магазинам. Очень хочется пройтись пешком, знаешь ли.
— Хорошо. Вы хотите, чтобы я дожидался вас здесь?
В ее голове созрел план.
— Думаю, на сегодня ты свободен. Я сама доберусь до дома.
— Поздравляю!
Во второй раз за день Лили принимала поздравления, пожимая руку врачу. И во второй раз за день она счастливо улыбалась, только по другому поводу.
У нее будет ребенок! Ребенок Хантера. Эта незапланированная беременность, так напугавшая ее сначала, постепенно трансформировалась в тихую радость. Неважно, что решит Хантер, но для себя она уже все решила. Лили даст этому ребенку жизнь.
Ее улыбка несколько померкла, когда она подумала о Хантере. Он ведь доведет себя до могилы, если будет придерживаться того безумного ритма, который ведет на протяжении бог знает какого времени. Нет, Лили была спокойна и за себя, и за ребенка.
Единственный, кто сейчас вызывал в ней тревогу, был ее муж.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Ты выглядишь сногсшибательно!
Обычно Лили была рада приходу Эммы, но не в этот раз. Однако она приложила немыслимые усилия, чтобы сестра Хантера ничего не заподозрила.
— Я не совсем не вовремя, надеюсь? — Живой взгляд Эммы отметил и празднично сервированный стол, а затем она почувствовала и запах жаркого. — Какая я глупая! — воскликнула она в непритворном ужасе. — Вы ведь давно не видели друг друга! Ладно, уже ухожу.
— Не говори ерунды. — Лили почувствовала себя виноватой при виде искреннего расстройства Эммы. — Ты так раз вовремя. Хантер недавно позвонил и сказал, что задержится. Возникли какие-то проблемы на таможне.
— На таможне? — удивилась Эмма. — Но я недавно звонила ему, и он сказал, что они уже прошли таможенный контроль. — В ее глазах мелькнула паника, однако она быстро исчезла. — Наверное, я его просто не поняла — мне так хотелось поделиться с ним новостью, что я, должно быть, все напутала.
— Возможно. — Лили постаралась скрыть свое потрясение. — А может, он просто решил заехать в офис по дороге домой.
— Думаю, так и есть, — решительно заявила Эмма. — Но когда он приедет, я сама скажу ему, какой он идиот, потому что ты выглядишь божественно.
Скорее всего, несколько минут назад так оно и было, и Лили действительно была уверена, что она выглядит сногсшибательно и божественно в черном кашемировом платье до колен.
И что в итоге? Он солгал ей.
Проклятье, где его черти носят?
С того дня как Хантер уехал в Сингапур, прошло пять томительных дней и еще четыре тоскливые ночи. Все это время она с нетерпением ждала его возвращения, думая, как сообщить ему свою новость.
Эмма пересела на софу, и Лили убрала ее инвалидную коляску с глаз. Золовка благодарно ей улыбнулась. Это стало для обеих неким негласным ритуалом. Когда Эмма не видела напоминания своей ущербности, она как будто еще больше оживала, а сплетничая с Лили, могла представить себе, что вернулась в прошлое — до того, как с ней произошел несчастный случай.
— Я позвонила ему, чтобы узнать, как у него дела. Ведь сегодня годовщина дня смерти наших родителей.
На счастье, Лили в эту минуту отвернулась, поэтому Эмма не видела выражения шока, появившегося на ее лице.
— Да, это действительно тяжело. Особенно когда ты находишься вдали от своих близких. — Лили облизала пересохшие губы и сделала глоток воды. — Но кроме единственного звонка из аэропорта в день отъезда у нас не было возможности ни разу нормально поговорить. Я понятия не имею, как он.
— Я сегодня весь день смотрю на часы. Подумать только, еще год назад я ходила! Мы были в Сингапуре — вся наша семья. Я делала себе макияж и болтала с мамой, папой, Хантером, пока ждала своего выхода на сцену.
Лили затаила дыхание — у нее появился шанс узнать одну из тайн Хантера.
— Вся ирония в том, что будь тот вечер обычным, после концерта я и мои друзья поймали бы такси и отправились в какую-нибудь забегаловку. Но самое страшное во всем этом — не смерть родителей и не моя травма, а то, что пришлось пережить Хантеру. Он ведь во всем винит себя. Этот вечер, который состоится завтра... — Она покачала головой и закрыла глаза, словно собираясь с силами.
— Хантер говорил, что ты не идешь, — мягко вставила Лили.
— Как бы не так! Моего брата никогда не интересовала благотворительность — он посещает все мероприятия только по обязанности, — а тут он организует вечер, чтобы собрать средства для научных исследований травм позвоночника.
— Исследований? — эхом повторила Лили — Хантер ей об этом не говорил. Впрочем, он многого ей не говорит.
— Он думает, что все еще можно исправить. Он никогда об этом не заговаривает со мной, но я-то знаю, что в глубине души Хантер терзается тем, что произошло. Бедный, даже думать боюсь, какой ад он устроил сам себе!
— Но он не виноват... Ведь за рулем того автомобиля сидел не он!
Эмма посветлела.
— Как хорошо, что теперь есть ты. Он ведь никогда меня не слушает! Особенно после той аварии. Он просто отмалчивается, стоит мне только начать разговор о том, что произошло и что его гложет. Он ведь по-прежнему работает как каторжный, да? — (Лили кивнула.) — Так я и знала! Но зато теперь я спокойна. Ведь он возвращается не в пустой дом. До сих пор не верится! — воскликнула вдруг Эмма.
— Чему?
— Что мой закоренелый братец-холостяк женился. Я никак не ожидала, что ты мне так
